Пеле гарринча. Книга судеб «Золотой сборной. Лучшие минуты в истории футбола

И все же в Бразилии он окружен атмосферой братской любви, а не слепого, почти религиозного поклонения, как за рубежом. У себя дома «король» любим, почитаем, но ошибок ему не прощают, за слабо проведенные матчи критикуют весьма безжалостно. Как-то мне довелось присутствовать на одном из редких матчей, проигранных «Сантосом», сидя среди торсиды «сантистов», которая кляла Пеле на чем свет стоит. И это было чертовски несправедливо! Потому что нет в бразильском – да, вероятно, и в мировом – футболе игрока, более загруженного, более нещадно эксплуатируемого, чем Пеле. По мнению доктора Гослинга, он просто-напросто не успевает восстанавливать свои силы в кратких интервалах между матчами. И при этом ему приходится играть в куда более трудных условиях, чем любому другому игроку «Сантоса» или сборной. Ведь за Пеле защитники следят во все глаза. И не только следят. Вспомните, например, безобразные сцены «охоты», учиненной за ним хулиганствующими португальскими защитниками на чемпионате мира в Англии!

Да, наблюдая Пеле на пьедесталах почета в ярком свете прожекторов, купающегося в оглушительном шквале оваций, трудно, конечно, помнить о том, что спортивная биография лучшего футболиста мира меньше всего напоминает карьеру какой-нибудь ослепительной голливудской кинозвезды, порхающей от одной победы к другой… Однажды я спустился в раздевалку «Мараканы» после матча, выигранного «Сантосом» со счетом 2:0. На трибунах еще не успели смолкнуть овации, которыми торсида провожала Пеле, а он лежал на скамье с закрытыми глазами.

– Я очень устал, – сказал он печально. – Устал прямо-таки зверски…

И репортеры, суетящиеся вокруг «короля», поняли, что Пеле имеет в виду не только что закончившийся матч.

– Мы уже привыкли отдыхать играя, – горько усмехнулся он. – Научились отдыхать на поле. Потому что за его пределами времени для отдыха у нас нет…

Рассказ о Пеле будет неполным, если не упомянуть о его не совсем обычном «хобби», которому он отводит редкие свободные от футбола и деловых забот минуты: Пеле сочиняет песни! И, по-моему, очень неплохие. Во всяком случае, две из них уже были записаны на пластинки певцами Уилсоном Симоналом и Жанром Родригесом. Во время нескончаемых разъездов и «концентраций» «Сантоса» и сборной Пеле никогда не расстается с гитарой, и его музыкальные упражнения служат постоянным объектом шуток и розыгрышей со стороны друзей. Конечно, его песенки вряд ли оставят в истории музыки такой же след, какой оставили в истории футбола голы, забитые им в ворота «Флуминенсе» или «Жувентуса». Однако мягкую и добрую душу этого парня, выдержавшего нелегкое испытание славой и золотом, они выражают лучше, чем громкие титулы, завоеванные им на футбольных полях:

Если бы я мог переделать мир,

Вот что я сделал бы:

Покончил бы с невежеством,

Уничтожил бы нищету,

Запретил бы войну…

И пусть на земле было бы

Много-много любви и мира…

Другое «хобби» «короля» неожиданно превратилось в дополнительный и весьма прибыльный источник его доходов: речь идет о его страсти к театральному искусству. В конце 1968 года телестанция. «Экселсиор» в Сан-Паулу заключила с Пеле контракт, по которому он был привлечен к съемкам грандиозного (несколько сот серий) телевизионного фильма на одну из главных ролей. Каждый понедельник (день отдыха для футболистов «Сантоса») «король» приезжает в Сан-Паулу и перевоплощается в писателя научно-фантастических и полицейских романов, которому приходится сталкиваться с героями своих романов, когда на землю прибывает космический корабль с другой планеты. По ходу дела, как того требуют святые традиции бразильского телевидения, Пеле приходится прыгать через пропасти, совершать воздушные сальто-мортале на вертолетах и парашютах, преследовать бандитов в океанских глубинах и стратосфере, сворачивать челюсти своим многочисленным противникам и спасать представительниц слабого пола от всевозможных посягательств на их жизнь и честь.

Впрочем, в отношении последнего пункта создатели этой феерической телеэпопеи постоянно сталкиваются с весьма серьезными трудностями: супруга Пеле Розе-Мери, дав согласие на участие мужа в этих съемках, поставила категорическое условие: никаких «сильных» сцен с полураздетыми красотками! Продюссеры не очень довольны, но стараются не роптать, ибо знают решительный нрав Розе-Мери. Полтора года назад она безжалостно разрушила не менее грандиозную идею какого-то зарубежного рыцаря кинокамеры, вознамерившегося снять ленту о любовных похождениях с участием Брижит Бардо и Пеле в главной мужской роли…

Судя по первым нескольким десяткам серий, эксперимент получился весьма удачным, фильм пользуется колоссальной популярностью у телезрителей и вскоре будет продан в ряд зарубежных стран. Главной положительной стороной этой затеи является тот факт, что впервые на экране мирового телевидения негр появился не в привычном амплуа шута, бандита, чистильщика ботинок или морально неполноценного существа, а в облике героя, ловкого, умного, обаятельного борца, защитника обиженных. В контракте специально оговорено, что Пеле будет исполнять только такие роли… И что все телефильмы с его участием должны нести в себе идеи добра, справедливости, защиты человеческого достоинства. Новая работа так увлекла Пеле, что он всерьез подумывает о том, чтобы по окончании своей футбольной карьеры стать профессиональным актером…

Итак, «король» находится в зените своей славы, успеха и материального благополучия, продолжая оставаться тем же обаятельным парнем, который в 1958 году восхитил мир не только финтами и ударами, но и удивительным добродушием, простотой, скромностью… Но считает ли он, что добился всего, о чем мечтал, к чему стремился? Когда я задал недавно ему этот вопрос, Пеле засмеялся и ответил, что, к сожалению, до сих пор не сумел осуществить своей самой заветной мечты: забить мяч в ворота соперников с центра поля тотчас же после свистка судьи, возвещающего о начале матча…

Потом он посерьезнел, задумался и, словно размышляя вслух, сказал:

– Видишь ли, мне кажется, что всего, о чем мечтаешь, добиться никогда невозможно… Потому что человек никогда не перестает мечтать, стремиться к чему-то, что еще впереди…

Я мечтал играть в футбол, и… вроде бы получается немного. Правда, мне повезло, потому что я попал в руки хорошему тренеру, нашел друзей, играл в хорошей команде…

Я женился на девушке, которую любил и люблю, и у нас родилась дочь. Кажется, лучшего и желать нельзя… Но все же я не могу еще сказать, что добился всего, к чему стремился и стремлюсь. Мне еще нужно сделать самое главное: вырастить и воспитать моих детей… Ведь я надеюсь, что у моей дочки появятся братья и сестры… И когда они встанут на ноги, получат образование, начнут самостоятельную жизнь, тогда только я смогу сказать, что добился всего, о чем мечтал…

Горькая «Радость народа»

Было время, когда газеты всего мира печатали его портреты на первых полосах. Было время, когда этому парню был посвящен кинофильм, названный «Радость народа». Было время, когда его имя произносилось с благоговейным уважением и трепетным восторгом миллионами болельщиков в Риме и Москве, Мехико и Дакаре, Стамбуле и Буэнос-Айресе. Не говоря уже о Рио-де-Жанейро.

Сегодня от былой славы осталось, пожалуй, только одно: мемориальная бронзовая доска в холле стадиона «Маракана», на которой среди имен прославленных героев чемпионата мира в Швеции значится и его имя: «Маноэл Франсиско дос Сантос». И в скобках: «Гарринча». Когда его удалили с поля в одном из матчей чилийского чемпионата мира, премьер-министр Бразилии направил в Сант-Яго телеграмму, в которой содержалась дипломатично завуалированная просьба не дисквалифицировать Гарринчу на следующий матч Когда Бразилия вторично выиграла Кубок Жюля Риме, в грохоте потрясшего страну карнавала восторгов ему наобещали златые горы и реки, полные вина: автомашины и усадьбы, земельные участки и банковские счета с фантастическими суммами…

А спустя несколько лет ему даже не послали приглашения на торжественный банкет по случаю десятилетнего юбилея победы в Швеции. Его забыли пригласить и на матч сборных Бразилии и ФИФА, организованный в связи с этим юбилеем.

Всех пригласили– отставных генералов и эстрадных певцов, знаменитых жокеев и модных портных, тонконогих манекенщиц и крикливых куплетистов. А Маноэл Франсиско дос Сантос стоял в очереди за билетом вместе с десятками тысяч своих незнатных соотечественников.

Итак, о Гарринче забыли? «Радость народа», кумир Бразилии остался вне футбола, без друзей, без славы. Истеричные девчонки не кричат больше хором его имя с трибун стадионов, гимназисты не носят футболку с его портретом на груди. Почему? Чтобы ответить на этот вопрос, если на него вообще можно ответить, вернемся на полтора десятка лет назад.

…9 июля 1953 года. В этот день на стадионе «Ботафого» в Рио-де-Жанейро, волнуясь, переминаясь с ноги на ногу, 20-летний Маноэл, или Манэ, как его называли друзья в Пау-Гранде, крошечном городишке, затерянном где-то в горах, окружающих Рио-де-Жанейро, держался за сетку, ограждавшую футбольное поле, и с замиранием сердца следил за тренировкой выдающихся «кобр» (так называют торседорес своих «идолов»), многие из которых неоднократно надевали желтые футболки сборной страны. Привел парня сюда некий Арати, бывший футболист «Ботафого», который как-то раз случайно попал на матч в Пау-Гранде и, увидев там ослепительные каскады финтов Манэ, решил показать его в своем клубе.

Тренировка подходила к концу, когда тренер Жентил Кардозо вспомнил о парне, привезенном откуда-то из провинции.

– Давай его сюда! – крикнул он Арати.

И Манэ робко вышел на поле…

На трибунах послышался смех, сам Жентил отвернулся, пряча улыбку: этот увалень напоминал кого угодно, только не футболиста. Он ковылял вперевалку: одна нога у него на восемь сантиметров короче другой. И поэтому, чтобы удержаться на ногах, чтобы ходить и бегать, Манэ приходилось выгибать более длинную ногу дугой. Чтобы раз и навсегда покончить с этим карнавалом, Жентил, нахмурившись, спросил парня:

– Ты где привык играть?

– Где угодно, только не в воротах. Но вообще-то люблю на правом краю…

Тренер сощурился, подумал немного и потом сказал:

– Ну, иди туда, на правый край, в команду запасных. Посмотрим, что из тебя получится.

И когда Манэ поковылял на свое место, Жентил крикнул Нилтону Сантосу:

– Проверь-ка его, Нилтон!

Слова Жентила означали смертный приговор. Манэ должен был «проверять» знаменитый левый защитник сборной страны, лучше которого никого в Бразилии в те годы на этой позиции не было.

Впрочем, Манэ это не волновало: он не знал в лицо Нилтона Сантоса, потому что сборная страны в Пау-Гранде, по правде сказать, не заглядывала. Доковыляв до правого фланга атаки, Маноэл вздохнул, оглянулся и тут же увидел, что к нему летит мяч, а навстречу выбегает не торопясь тот, кого тренер назвал Нилтоном… О том, что случилось дальше, Нилтон Сантос запомнил навсегда. Во-первых, потому что такое с ним случилось впервые в жизни. Во-вторых, потому что впоследствии ему пришлось всю жизнь рассказывать об этом эпизоде сотням репортеров из разных стран мира. Вот как вспоминал о нем Нилтон Сантос:

«В те дни я как раз собирался жениться, и накануне той тренировки мы с друзьями почти всю ночь прощались с холостой жизнью… Я малость перепил, хотя терпеть не мог алкогольных напитков, но не хотелось огорчать друзей. Утром, придя на тренировку, чувствовал себя неважно, был зол, в теле ощущалась какая-то слабость. Тренер испытывал каких-то новичков и кивнул мне, чтобы я проверил какого-то типа, появившегося на правом краю. Все втихую посмеивались над кривоногим субъектом. Я тоже… Потом я увидел, что ему дали пас, и спокойно отправился, чтобы отобрать у него мяч. Когда я приблизился к нему, он вдруг стремительно протолкнул мяч у меня между ногами и исчез Я попытался броситься за ним, но потерял равновесие и рухнул, задрав ноги вверх. Все, кто был на стадионе, разразились хохотом.

Все, за исключением этого субъекта, который спокойно продолжал вытворять черт знает что с остальными защитниками…

Вслед за этим вся команда стала играть на новичка. И он, не обращая внимания на хохот и рев трибун (на тренировках крупных клубов в Бразилии всегда присутствуют болельщики), на изумление тренеров, на растерянность защитников, продолжать творить чудеса. Он несколько раз подряд обыграл Нилтона Сантоса, умудрялся обыгрывать защитников оптом и в розницу, а затем, после каскада финтов, забил неотразимый гол…

После тренировки в раздевалке все шутили и смеялись, вспоминая Нилтона Сантоса с задранными ногами. А массажист шепнул укоризненно Маноэлу:

– Да ты хоть знаешь, кого ты превратил в клоуна? Это же Нилтон! Ты понимаешь: Нил-тон! Да если он на тебя обиделся, можешь спокойно идти домой: без его согласия в клуб не возьмут даже прачку. Не говоря уже об игроке…

Маноэл пожал плечами:

– Разве я знал? Там, в Пау-Гранде, я всегда мотаю одного Жоана, и он никогда не обижается…

Но Нилтон Сантос не обиделся. Наоборот, он потребовал от президента клуба немедленно брать Манэ. И сегодня Нилтон гордится тем. что стал первым официальным „Жоаном“ Гарринчи, как народ прозвал бесконечную плеяду несчастных левых защитников всех команд, стран, цветов кожи и расцветок футболок, встречавшихся на пути Маноэла.

Так началась спортивная биография этого парня – полуграмотного подмастерья на ткацкой фабрике, ставшего „радостью народа“, подлинным героем Бразилии.

Его путь, впрочем, не был таким стремительным и триумфальным, как взлет Пеле. Напомним, что Пеле в 17 лет стал чемпионом мира, а Гарринча пришел в сборную страны в качестве запасного в 1957 году, когда ему было 24 года. „Титулар“ на правом краю был в то время знаменитый Жоэл из „Фламенго“. Тем не менее Гарринча участвовал в нескольких играх южноамериканского чемпионата 1957 года и в отборочных матчах за путевку в Швецию, куда он поехал опять-таки в качестве запасного при Жоэле.

Первые два матча – против Австрии (3:0) и Англии (0:0) Маноэл просидел на скамье. Накануне игры против сборной СССР группа журналистов и игроков (Белини – капитан команды, Диди и Нилтон Сантос), встревоженная трудной ничьей с англичанами, потребовала от тренера Феолы включения Гарринчи в основной состав. Феола долго упрямился Он не мог простить Маноэлу „безответственность“, проявленную им в товарищеском матче против „Фиорентины“, который бразильская сборная провела накануне приезда в Швецию. В тот день бразильцы выиграли со счетом 4:0, и Манэ был потрясающ. В один из моментов игры он самолично обвел всю защиту, затем вратаря и… замер с мячом на линии ворот, не добивая его в сетку. Весь стадион вскочил на ноги, недоумевая! Оказалось, Гарринча поджидал защитника, рвавшегося на помощь вратарю. Он дождался его, затем неожиданным финтом обыграл и спокойно вошел с мячом в сетку ворот. А незадачливый итальянец, попавшись на финт Манэ, потерял ориентировку и ударился головой о штангу ворот. Да так, что трибуны и даже сами игроки „Фиорентины“ разразились гомерическим хохотом.

Да, Феола недолюбливал Гарринчу, равно как и врач-психолог сеньор Карвальяэс и „супервизор“ (администратор) команды Карлос Насименто. Однако под давлением „единодушного требования общественности“ им пришлось уступить. Гарринча вышел на матч против сборной СССР. И этот день – 15 июня 1958 года – стал днем его блистательной премьеры в мировом футболе.

Три первые минуты этого матча Габриэль Ано, известнейший французский футбольный специалист, назвал впоследствии „тремя самыми фантастическими минутами в истории мирового футбола“. И Гавриил Дмитриевич Качалин, тренер нашей сборной, до сих пор с восхищенным удивлением вспоминает начало этого матча. На 15-й секунде Диди посылает мяч на правый фланг Гарринче, который дважды подряд обыгрывает нашего левого защитника Кузнецова, затем еще двоих – Войнова и Крижевского, бросившихся на помощь, и пушечным ударом попадает в штангу. Стадион разразился бурей оваций. Спустя несколько секунд Гарринча вновь проходит по краю, подает мяч в штрафную, и Пеле вторично поражает… штангу… И на 3-й минуте этого неудержимого штурма в ворота Яшина влетает гол, забитый Вава с новой подачи Гарринчи…

Так начался триумфальный путь Манэ, прозванного кем-то „Чарли Чаплиным футбола“, по крупнейшим стадионам мира.

На следующем чемпионате мира – в 1962 году в Чили – Гарринча был единодушно признан главным героем победы, поскольку Пеле получил на первых минутах второго матча чемпионата тяжелую травму и выбыл из строя. Накануне матча с англичанами Жоан Салданья (он был тогда корреспондентом газеты „Ултимаора“ и радио „Насионал“) сказал тренеру англичан Уинтерботтому:

– Мистер Уинтерботтом! Вы видите там, на разминке, этого кривоногого парня? Гарринчу? Я готов заключить с вами пари на любых условиях, что через пять минут после начала матча вы приставите к нему кроме левого защитника еще двух-трех игроков. А если не приставите, так они сами пойдут держать его…

Пари было заключено. На бутылку шампанского. Рассказывают, что накануне этой игры один из бразильских журналистов сказал Маноэлу:

– Слушай! Там, у этих „грингос“, в команде есть защитник Флауэрс, который сказал, что он играет лучше тебя. И что ты его не пройдешь…

Манэ был простодушен и азартен. Он не заметил подвоха и поинтересовался:

– А откуда он меня знает? Ведь мы же с ними не играли!

– Да он видел тебя с трибун. И сказал, что против него тебе не сыграть.

Манэ задумался, покачал головой, а потом вдруг спросил:

– А какой он из себя?

– Высокий такой. Белобрысый…

– Да все они высокие и белобрысые!

Чуть погодя Маноэл подошел к Нилтону Сантосу: – Ты знаешь, я никогда ни на кого не сердился, но этот Флауэрс что-то у меня из головы не выходит. Не нравится он мне, этот „гринго“!

– А ты расправься с ним, Манэ. Гарринча покачал головой:

– Да я-то могу. Но, дьявол его побери, не знаю, кто он такой. Только знаю, что он – англичанин.

– А ты разделай их всех. Один из них наверняка будет Флауэрс…

Именно это и сделал Гарринча. Он расправился со всеми англичанами вместе и с каждым в отдельности. Он с упоением „уничтожал“ этих „гринго“, потому что один из них был Флауэрс.

Таинственный Флауэрс, незнакомый нахал, позволивший себе слишком много…

Выдав пас для одного гола, Маноэл забил еще два. Один из них он забил головой, перепрыгнув долговязых британских беков. Говорят, что это был лучший матч в спортивной биографии Гарринчи. И после финального свистка, покончившего с участием. сборной Англии в чемпионате мира, Уинтерботтом вытер пот со лба, распорядился принести ящик шампанского для Салданьи и, вздохнув, заявил гудевшим как разворошенный улей журналистам:

– Четыре года я готовил своих парней к победам над футбольными командами. Увы, я не предполагал, что нам придется иметь дело с Гарринчей…

Немногословный Фрэнк Мак Ги, корреспондент „Дэйли Миррор“, похлопал Уинтерботтома по плечу и сказал:

– Гарринча – это первый игрок мира. Только что я послал восьми миллионам читателей моей газеты эту телеграмму: „Лучшим игроком мира отныне является не Пеле, а Гарринча“.

– Я ухожу с поднятой головой. Мы проиграли Гарринче. Любой ему проиграл бы на нашем месте…

Кто же он такой, в конце концов, этот Гарринча? В чем секрет его сенсационного успеха? Можно ли его сравнивать с Пеле, как это любят делать нередко ре портеры?… И если сравнивать, то можно ли ответить на вечный вопрос: „Кто лучше?“

Начнем с Пеле.

Пеле сочетает в себе все лучшее, что необходимо футболисту, он как бы вобрал, впитал в себя все наследие своих великих футбольных предков. Пеле умеет делать все: он обладает высоким прыжком и стремительным рывком (несмотря на кажущуюся грузность фигуры), одинаково отлично бьет с обеих ног, в совершенстве владеет техникой финтов и обводки, потрясающе видит и даже чувствует поле, молниеносно ориентируясь в самых запутанных игровых ситуациях (врачи даже пытаются объяснить эту способность „короля“ особым устройством глаз). Он также обладает остроумным футбольным интеллектом, ставя противника в тупик своими неожиданными тактическими и техническими находками. Он обгоняет самых стремительных защитников, перепрыгивает самых высоких игроков противника, борется корпусом против самых атлетически сложенных гигантов… Иными словами, Пеле – это эталон, это идеал современного футболиста. Идеал, к которому все стремятся, но которого достиг только один: Эдсон Арантес до Насименто – Пеле.

Гарринча – полная противоположность Пеле. Он не только не эталон, но отрицание эталона. Он не только не идеал, но, во всяком случае, на первый взгляд противоположность идеалу. Если вы не знаете, кто этот человек, то, глядя на него, когда он выходит на поле, вы чувствуете недоумение. В лучшем случае недоумение. И дело не только в его косолапости, в его „кривоногости“, в его неуклюжести… Гарринча без мяча выглядит на футбольном поле чужеродным телом. Какого-нибудь рафинированного футбольного эстета он может даже раздражать!

После этих слов читатель, вероятно, ждет продолжения в таком духе: „Но, получив мяч, Гарринча преображается!“ Нет, как это ни парадоксально, получив мяч, он продолжает вызывать недоумение. Потому что не только его фигура, но и манера его игры, его поведение на поле находятся в вопиющем противоречии со всеми незыблемыми и святыми канонами современного футбола. Со всеми требованиями и правилами, которые усваиваются игроками от Австралии до Ирландии, от Японии до Парагвая. Эти каноны требуют примерно следующего: „Атака должна развиваться по возможности быстро. Получив мяч, нападающий должен либо сделать пас открывающемуся партнеру, либо самостоятельно продвигаться с мячом, стремясь обострить игровую ситуацию в пользу своей команды…“

Ничего подобного вы от Гарринчи не дождетесь! Получив мяч, он делает именно то, чего делать не следует: он останавливается и поджидает противника. Может быть, он мог бы уйти от него, сделав рывок! Может быть, он мог бы отдать мяч в одно касание! Нет, в девяти случаях из десяти Гарринча этого не делает. Он, повторяю, останавливается с мячом, дожидается своего опекуна (а противник в это время успевает организовать на подступах к своей штрафной площадке настоящую „линию Мажино“!) и, увидев, что несчастная жертва приготовилась к бою, пускает в дело свой финт…

Кстати, о финте. Он у Гарринчи, в общем-то, один. Гарринча замирает с мячом под ногами, затем делает движение корпусом, имитируя рывок почти всегда влево, а на самом деле остается на месте. Потом неожиданно – все-таки! – срывается с места и устремляется мимо (почти всегда вправо) опоздавшего (обязательно опоздавшего! Все в этих случаях опаздывают среагировать на его рывок!) противника… Этот финт он варьирует, проходя обычно справа, но иногда и слева от защитника.

И очень любит при этом посылать мяч между ногами своего опекуна…

Обойдя соперника, Гарринча частенько, словно спохватившись, останавливается, поджидает, пока тот не догонит его… А затем все повторяется сначала. Все левые защитники мира, все страхующие их против Гарринчи центральные защитники и левые полузащитники, игравшие против „Ботафого“ или бразильской сборной, знали этот финт. Не просто знали, а затвердили его назубок. Изучили по кинограммам и видеозаписям, составляли кинематические таблицы, раскладывая этот финт на составные элементы, изобретали тысячи „противоядий“, но… продолжали „покупаться“!

Трагедия соперников Гарринчи заключалась не только в его умении обыграть любого защитника – а если понадобится, то и двух-трех, – но также и в его поразительно точном обращении с мячом: пасы и удары по воротам Гарринча выполнял безукоризненно. Он мог поражать по заказу любой угол ворот. Он выдавал пас в полном соответствии с индивидуальными запросами того или иного центрального нападающего, в точном соответствии с его ростом (если мяч шел навесной) или скоростью бега (если передача шла на выход, на рывок). Однажды мне довелось видеть на тренировке, как с линии штрафной площадки Маноэл указывал вратарю точку ворот, в которую будет направлен мяч, а затем вгонял его туда хлестким ударом. Словно забивал гвоздь…

Да, Гарринча был ниспровергателем традиций и правил. Любой другой нападающий, попробуй он играть так, как Манэ, был бы заклеймен прессой, предан анафеме и изгнан из команды. Мало этого, манера игры Гарринчи в исполнении другого футболиста пришла бы в острейшее противоречие, в столкновение с тактикой команды, нарушила бы рисунок ее игры. А „неправильный“ фут бол Маноэла, наоборот, обогащал „Ботафого“ и сборную. Дополнял и оживлял тактические и стратегические концепции тренеров. Тех тренеров, которые сумели сообразить, что Гарринча – гений. Что он единственное в своем роде, уникальное явление, не укладывающееся в прокрустово ложе ничьих представлений и идей. И что ему нужно позволить играть так, как ему хочется. Ничего ему не навязывая. Ничему его не уча. Что его вдохновение подскажет ему путь к воротам противника. И путь к победе.

Так оно всегда и было. Гарринча играл вдохновенно, азартно и весело. Он творил, он созидал. Для него футбол был радостью, а не работой, средством самовыражения и самоутверждения. И в манере его игры, в обращении с мячом, в поведении на поле, в самых неожиданных выходках и невероятных чудачествах изливалась эксцентричная душа этого большого ребенка.

…Как это было, например, однажды в Коста-Рике: счет 1:1, игра близится к концу. Остаются считанные секунды, и Манэ совершает свой неповторимый карнавал, обойдя всех, кто попался на его пути, от центрального нападающего до левого защитника. Стадион вскочил на ноги: Гарринча один на один с вратарем. Он замахивается… и не бьет! Еще раз замахивается и… пускается в новый хоровод, обыгрывая еще одного подоспевшего защитника, снова оказывается лицом к лицу с вратарем, замахивается и… опять не бьет! А судья уже глядит на секундомер. И бьется в истерике за пределами поля тренер Пауло Амарал… И снова пускается Манэ в путешествие по вратарской площадке, обыгрывая чуть ли не всю окончательно рассвирепевшую команду, в третий раз оказывается перед вратарем и – наконец! – забивает гол, посылая мяч между ногами вратаря… Через мгновение матч кончается, а взбешенный Пауло Амарал летит к Манэ в центр поля, роняя на ходу самые выразительные эпитеты, почерпнутые из темных подвалов португальского языка:

– Почему сразу не бил?

– А? Что? – рассеянно оборачивается Маноэл. – Да вратарь никак не хотел расставить хотя бы немножко ноги!..

Озорство! – скажете вы. Безответственность! Возможно… Вероятно, именно поэтому сеньор Карвальяэс аккуратно вывел в графе „психологическая подготовка“ отметку „неудовлетворительно“ против фамилии Маноэла, который, впрочем, не обратил на это никакого внимания. Он мог позволить себе побаловаться в товарищеских матчах. Порадовать торсиду, да и себе отвести душу… Но ни в одной ответственной игре ничего подобного он себе не позволял.

Только Гарринча мог явиться изобретателем самого чистого, самого честного, поистине рыцарского приема, находящегося сейчас на вооружении бразильского футбола. Случилось это 27 марта 1960 года на „Маракане“ в матче „Флуминенсе“ и „Ботафого“. Защитник „Флу“, отбивая мяч, поскользнулся и упал, подвернув ногу. Мяч отлетел к Маноэлу, и тот ворвался в штрафную площадку один на один с вратарем. Замахнувшись, чтобы послать мяч в сетку ворот, он вдруг увидел, что защитник лежит на земле, корчась от боли. И тогда Гарринча повернулся и спокойно, словно он делает самую естественную, само собой разумеющуюся вещь, послал мяч за боковую линию…

Защитник „Флу“ Алтаир, приготовившись вбрасывать мяч из-за боковой, замешкался на секунду. Это была счастливая секунда: он понял, что обязан ответить должным образом на этот поступок Гарринчи. С той же естественностью и спокойствием команда „Флуминенсе“ после аута возвратила мяч за боковую линию… С тех пор это стало традицией в бразильском футболе: когда игрок травмируется, соперник, если он владеет мячом, выбивает его за пределы поля, давая возможность оказать помощь. И вслед за этим товарищи потерпевшего, выкинув мяч, отправляют его тут же за боковую линию, восстанавливая справедливость…

В этом эпизоде отразилась доброта и честность Гарринчи. Удивительная широта его натуры, которая, впрочем, проявляется не только внутри зеленого прямоугольника футбольного поля.

Жоан Салданья вспоминает, как однажды в одном из бесчисленных путешествий „Ботафого“, ожидавшего очередного матча где-то в маленьком провинциальном городке Бразилии, стояли они с Гарринчей у окна отеля. На другой стороне пыльной улочки было два „ботекина“ – так называются в Бразилии небольшие бары. Один с утра до вечера был заполнен людьми, другой – пустовал. Печальный буфетчик перетирал в тысячный раз стаканы, смахивал пыль со столиков, но народ почему-то не шел к нему, и все тут! Люди предпочитали толкаться в переполненном ботекине соседа. Трудно объяснить почему. Традиция какая-то или каприз, кто знает… Маноэл, задумавшись, долго смотрел на одинокого хозяина бара и потом вдруг повернулся к Салданье и сказал:

– Сеу Жоан, я спущусь на минутку вниз, можно?

Он спустился по скрипучим ступенькам лестницы, вышел из подъезда и вразвалочку пошел на другую сторону улицы. На ту, где находились бары. В переполненном баре все замерли с открытыми ртами и смотрели на Гарринчу, на легендарного „би-кампеона“, прибывшего вместе с „Ботафого“ в этот городок на одну игру, которая должна была состояться завтра днем. Разумеется, весь город жил матчем, и вся эта веселая компания только что говорила об игре. И кто-нибудь наверняка жаловался, что футболистов держат в отеле, никого туда не впускают и нельзя никак увидать великого Диди или Гарринчу. И в этот самый момент… Вот он, как в сказке: Гарринча! Идет не торопясь… Гарринча, величайший футболист мира!

А Маноэл подошел к переполненному бару, остановился, обвел неторопливым взглядом обалдевших от неожиданности посетителей и… не вошел. Сделал финт: прошел еще два шага и вошел в ботекин, где сидел одинокий печальный хозяин. Тот вскочил, онемел от неожиданности и выронил полотенце. Гарринча попросил „кафезиньо“, выпил, расплатился, похлопал хозяина по плечу и вышел, ни слова не говоря.

Игорь Сергеевич Фесуненко

Пеле, Гарринча, футбол…

Является ли бразильский футбол лучшим в мире?

Известный бразильский тренер и журналист Жоан Салданья (слева) беседует с Игорем Фесуненко.

Жоан Салданья, Сентябрь 1969 г.

По правде сказать, мы, бразильцы, считаем, что это именно так и есть. Увы, проблема заключается в том, что англичане, итальянцы, венгры, аргентинцы и, возможно, советские болельщики точно так же оценивают футбол в своих странах. В этом противоречии нет ничего плохого. Благодаря такому образу мыслей все стремятся совершенствоваться, а это идет только на пользу футболу.

А является ли бразильский футбол своеобразным, отличающимся от футбола иных стран? Да. Безусловно. В принципе, каждая страна имеет свой особый футбол, даже в том случае, когда она пользуется общепринятыми тактическими системами. Здесь происходит то же самое, что мы видим в музыке: ноты одинаковы, инструментовка оркестра тоже одинакова, но каждая страна имеет свою собственную национальную музыку. Футбол каждой страны также имеет свои национальные особенности.

Однако отличие бразильского футбола от футбола иных стран определяется не только этим важнейшим принципом. Но также и тем, что мы располагаем рядом условий, которых нет или пока нет в других странах.

Каковы они?

Прежде всего, футбол в Бразилии – это не просто разновидность народного искусства. Это нечто гораздо больше: народная страсть. В Англии, например, очень любят футбол. Но наряду с этим любят и регби, и крикет, и другие виды спорта. В Бразилии же хотя и практикуются иные, кроме футбола, виды спорта, но их уделом являются маленькие и пустые стадионы.

Именно из-за этой страсти к футболу стадион «Маракана» строился в расчете на 200 тысяч зрителей. «Морумби» в Сан-Паулу, вступающий в строй в нынешнем году, будет вмещать 180 тысяч болельщиков. В Порту-Алегри футбольный клуб этого штата «Интернационал» выстроил стадион на 110 тысяч зрителей, «Минейран» в штате Минас-Жерайс вмещает 130 тысяч человек.

А в Аракажу – маленьком городке на северо-востоке страны с двухсоттысячным населением, городке, изолированном от других городов и населенных пунктов, – построили стадион на 50 тысяч болельщиков, и на празднике открытия громадное количество желающих не смогло попасть на трибуны.

Но, вероятно, самый любопытный курьез, который демонстрирует, до чего дошла в Бразилии страсть к футболу, имел место в моей провинции, в Рио-Гранде-ду-Сул, в городке Эрешим, который поставил мировой «рекорд». Дело было так. В соседнем городке Пассо Фундо осмелились расширить имевшийся там стадион. Почтенные граждане Эрешима почувствовали себя возмущенными, это был вызов, черт возьми!… Собрались почтенные отцы города, болельщики, игроки и организовали кампанию по сбору средств на строительство самого крупного… на севере Рио-Гранде-ду-Сул стадиона! В ходе этой кампании была даже продана вставная челюсть какой-то бабушки. Но стадион был выстроен! 45 тысяч зрите лей смогут с его трибун любоваться любимым футболом. Нужно только учесть, что население городка Эрешим составляет где-то около 30 тысяч жителей. И что поблизости Эрешима нет иных населенных пунктов. Самый ближайший находится примерно в шести часах езды на достаточно быстром автомобиле…

Честное слово, я не знаю другой страны, где бы люди так увлекались футболом! А ведь я побывал в 62 странах…

На втором месте я поставил бы климатические и географические условия нашей страны, облегчающие занятие футболом. Мы можем играть в футбол круглый год. От января до декабря. Наши географические, климатические условия исключительно благоприятны для физического развития игроков. Их мускулы гибки, а разогрев мышц происходит в нашем климате сам по себе…

В-третьих, я хотел бы отметить, что наши игроки начинают играть в футбол очень рано… Вообще бразильский ребенок по своему развитию, по условиям жизни взрослеет очень быстро. Наш мальчишка уже в пятнадцать лет сталкивается с заботами взрослых людей. А в Европе пятнадцатилетний мальчишка носит еще короткие штанишки и ходит в школ/. Разумеется, это имеет и положительные и отрицательные последствия.

Воспитание нашего игрока, его формирование рождает все мыслимые пороки и добродетели. Когда он приходит в клуб, часто бывает уже невозможно изменить его. Можно наверняка утверждать, что иногда наши лучшие «звезды» теряют гол потому, что предпочитают ему красивый игровой трюк. Не знаю, хорошо это или плохо. Гарринча был именно таким. Правильно ли было бы пытаться переделать его?

Таков и Пеле. Он наслаждается возможностью сделать гол как можно более красивым, даже если из-за этого он иногда теряет голевую ситуацию. А вот Тостао – этот уже иной. Он играет просто, обладает удивительным чувством коллективизма и тоже является выдающимся игроком. Я был тренером Гарринчи много лет в «Ботафого» и решил, что лучше всего – не пытаться перевоспитывать его. И я не раскаиваюсь в этом. Я пытался понять его, использовать его как партизана, помогающего регулярной, хорошо организованной воинской части, партизана, который действует путями и методами своими собственными, отличными от других, но тоже полезными и нужными.

Возможно, я недостаточно беспристрастен для того, чтобы объективно говорить о футболе, в который я влюблен беззаветно. Я могу совершить много ошибок в оценках. Отсюда – важность работы Игоря Фесуненко, который изучает наш футбол, наши ошибки и наши достижения, с большим интересом и увлечением. Фесуненко – наблюдатель более спокойный, чем мы, и поэтому он может нам весьма помочь своей работой. Надеюсь, что она будет пользоваться заслуженным успехом.

Одна, но пламенная страсть (вместо введения)

О том, что такое бразильский футбол и какое место занимает он в жизни этой страны, хорошо сказала однажды бразильская «А газета», прокомментировавшая выступление своих соотечественников на французском стадионе следующим образом: «Визит наших футбольных „звезд“ важен прежде всего потому, что благодаря им из 35 тысяч французов, присутствовавших на матче, по крайней мере 30 тысяч узнали наконец, что где-то существует страна, называемая Бразилией. Что касается остальных пяти тысяч, то они смогли обнаружить, что набедренная повязка уже не является в Бразилии самым элегантным и модным нарядом…»

Действительно, многие знают сегодня Бразилию прежде всего как страну футбола, где царствует великий, легендарный «король» Пеле… И следует признать, что эти представления не так уж далеки от действительности.

Вероятно, среди 90 миллионов бразильцев нет ни одного, который ни разу в жизни не ударил бы ногой по мячу. Любви, как известно, все возрасты покорны. Любви к футболу – тем более. В нынешнем году в Порту-Алегри состоялся уникальный матч ветеранов, самому младшему из которых было… 60 лет, а старшему – 84! Старики вышли на поле не шутки шутить: они поработали на славу, сыграв со счетом 3: 3.

Согласитесь, что шесть голов не всегда увидишь и в матчах молодых мастеров!

Впрочем, спортивные показатели резвых дедушек были перекрыты в другом, не менее необычном состязании, состоявшемся на противоположном конце Бразилии – в джунглях Амазонки. В поселке Сан-Маркос команда индейцев племени «шавантес» разгромила сборную столичных студентов, приехавших в этот район с научной экспедицией, со счетом 15:0. А незадолго до этого бравые шавантес повергли со счетом 4:1 команду своих духовных наставников: монахов из миссии салесианцев, обращающих индейцев в католическую веру и заодно шарящих по Амазонке в поисках нефти, руд и других полезных ископаемых.

Когда в штате Рио-де-Жанейро пришла пора отметить годовщину новой конституции, главной церемонией праздничных торжеств явился футбольный матч между командами, в которых играли депутаты двух соперничающих парламентских фракций. Сообщившая об этом накануне газета «Корайо да манья» не без ехидства писала: «Больше всего удовольствия от матча получат зрители, которые придут на стадион только для того, чтобы выяснить: сумеют ли почтенные депутаты на футбольном поле проявить себя еще хуже, чем в политике…»

Есть в штате Гуанабара маленький поселок Курупаити, в котором сейчас насчитывается 911 жителей. В течение долгих лет (никто из жителей уже не помнит, когда родился этот обычай) каждое воскресенье почти все население после утренней мессы отправляется на традиционный матч между двумя командами, носящими красивые имена: «Элита» и «Генриетта». С первой до последней минуты расставленные на улицах поселка громкоговорители обстоятельно сообщают обо всех перипетиях схватки. Это делается для того, чтобы за матчем могли следить те, кто не смог и никогда уже не сможет прийти на стадион. А таких в Курупаити не мало. Потому что все обитатели этого городка – и префект, и чистильщик ботинок, и… футболисты – неизлечимо больны. Курупаити является колонией прокаженных…

Книга судеб «Золотой сборной»

Вечером 6 ноября 1968 года жизнь в Бразилии остановилась. Замерло сумасшедшее уличное движение на улицах Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу. Опустели магазины. Закрылись раньше срока булочные и аптеки… К экранам телевизоров и транзисторным приемникам прильнули 90 миллионов бразильцев. Все, за исключением 150 тысяч счастливцев, которым удалось, уплатив бешеные деньги за билет, попасть на «Маракану», где сборная Бразилии со счетом 2:1 обыграла сборную мира в матче, посвященном 50-летию национального футбола и 10-летию победы знаменитой «золотой» бразильской сборной в чемпионате мира 1958 года…

Итак, с тех пор, как поверженная в финальном матче шведская команда первой поздравила своих обезумевших от счастья соперников, прошло уже более десяти лет!… Много воды утекло за это время: были отправлены корабли на Луну и открыты новые стратегические футбольные варианты, выражающиеся в магических формулах 4+3+3, 4+4+2. Врачи начали пересаживать человеческие сердца, а крайние защитники – участвовать в атаках. Инженеры сконструировали системы глобального телевидения, а футбольные юристы пришли к выводу о необходимости разрешить в ходе игры замену двух полевых игроков… Сборная Бразилии стала в Чили двукратным чемпионом мира, а в Англии потерпела поражение, воспринятое экспансивными соотечественниками как национальное бедствие.

Ну, а что же стало за эти годы с «золотой сборной»? Где они теперь – одиннадцать легендарных рыцарей, разгромивших в финальном матче 1958 года со счетом 5:2 грозную шведскую сборную на глазах шведского короля? Вратарь Жилмар, защитники – Джалма Сантос, Белини, Орландо, Нилтон Сантос, полузащитники – Зито и Диди, нападающие – Загало, Вава, Пеле и Гарринча…

Сразу же заметим, что только один из них – самый старший, 45-летний левый защитник Нилтон Сантос – Энциклопедия футбола, как его прозвали торсида и пресса, – окончательно расстался с футболом. Он купил небольшую аптеку и обзавелся магазином спортивных товаров в бойком и шумном квартале «Ботафого». Правда, иногда его можно увидеть в парке «Фламенго», где он гоняет по субботам и воскресеньям мяч вместе со счастливыми мальчишками, оспаривающими чемпионаты кварталов и улиц Рио-де-Жанейро. Эти чемпионаты, кстати, поставлены здесь на очень приличную высоту. Они разыгрываются по всем правилам футбольного искусства: со зрителями и судьями, вымпелами и кубками, бурями восторга и потоками слез…

Судьба остальных десяти ветеранов пока что все еще связана с футболом, но у каждого из них она сложилась по-своему…

Вратарь Жилмар дос Сантос Невес все еще числится в штатных ведомостях «Сантоса». Но возраст берет свое, и ветеран все реже и реже подымается со скамейки запасных. В начале 1969 года, впрочем, произошел курьезный эпизод, который возможен, пожалуй, только в бразильском футболе. В погоне за сборами дирекция клуба докомбинировалась до того, что на один и тот же день у «Сантоса» оказались назначенными две игры. Одна – в Аргентине, другая – в крохотном городишке Маринга в штате Сан-Паулу (кстати, этот городок является, вероятно, единственным населенным пунктом мира, получившим свое имя по названию популярной песни – «Маринга»).

В Аргентину, как нетрудно предположить, отправился основной состав, а в Марингу выехали запасные игроки с Жилмаром. Ветеран сыграл в этом матче с таким вдохновением, что в печати появились статьи с требованием вернуть его в ворота сборной страны, где оба вратаря – Феликс и Клаудио – показывали в то время весьма слабую игру. Жилмар отказался от этой чести, хотя и согласился выступить в матче против сборной Англии 12 июня 1969 года, сыграв в этот день в сотый раз за сборную страны. «Мне пора на покой, – сказал он репортерам. – Пора дать дорогу молодым». Жилмар постарался обеспечить себе спокойную старость: у него есть небольшая юридическая фирма и несколько выгодных приглашений от крупных компаний, которые хотели бы видеть «би-кампеона» в качестве своего директора «внешних сношений и пропаганды».

Орландо долгое время играл в «Сантосе», но в 1969 году ему удалось перейти в клуб своей юности – «Васко-да-Гама» в Рио-де-Жанейро, где в свои 33 года он стал ведущим игроком, капитаном, надежным «чистильщиком» оборонительной линии.

Другой питомец «Сантоса» – Зито, которого многие считают самым выдающимся полузащитником в истории бразильского футбола, остался в родном клубе в должности «супервизора». Это что-то вроде генерального инспектора. Зито рассказывал, что особое внимание он уделяет сейчас работе с молодежной командой, мечтая добиться того, чтобы «Сантос» когда-нибудь смог перейти на «самообслуживание», перестав покупать игроков в других клубах.

13 июня 1968 года в последний раз вышел на поле в составе национальной сборной 39-летний негр Джалма Сантос – правый защитник, шестнадцать лет восхищавший болельщиков всех континентов своим удивительным хладнокровием, с которым он обезоруживал самых стремительных и хитрых форвардов, имевших несчастье выйти против Бразилии на левом фланге атаки. Кстати, москвичи, присутствовавшие в 1965 году в Лужниках на матче сборных СССР и Бразилии, имели счастливую возможность убедиться, что восторженные эпитеты, которыми награждала мировая пресса этого виртуоза, отнюдь не лишены оснований.

Итак, Джалма Сантос прощался со сборной… На десятой минуте матч с уругвайцами был прерван. Стадион встал, приветствуя Джалму, который в последний раз шел по зеленому ковру «Мараканы», осыпаемый цветами. По его щекам катились слезы.

И на трибунах тоже плакали, вспоминая великую славу 58-го года и трагедию 66-го… Плакали, провожая еще одного из «могикан».

Джалма Сантос всю жизнь мечтал открыть небольшую обувную мастерскую: в детстве, до того, как обуть бутсы, он работал «мальчиком» в какой-то убогой сапожной мастерской и поклялся «выбиться в люди». Кажется, мечта его близка к осуществлению, но осталось еще подкопить малость. И поэтому Джалма упросил свой клуб «Палмейрас» продать себя в провинциальную команду «Атлетико» из города Куритибы, где «би-кампеону» была предложена весьма солидная сумма. «Палмейрас» уважил Джалму на старости лет, продал его, и теперь он играет рядом со своим старым коллегой и ратным товарищем 58-го года Белини, который тоже упросил свой клуб «Сан-Паулу» отпустить его на этот отхожий промысел. Старые кони борозды не портят: вскоре после их переезда в Куритибу футбольный мир Бразилии был потрясен сенсационной победой «Атлетико» над «Сантосом» (3:2). Болельщики из Куритибы, мечтавшие о достойном проигрыше с не очень разгромным счетом, были изумлены не меньше, чем избалованные славой «звезды» из «Сантоса». Карнавал в городке длился всю ночь. Джалму Сантоса и Белини носили на руках… Прошло немногим более недели, и «Атлетико» поверг очередного фаворита – «Флуминенсе» из Рио-де-Жанейро.

Старики Белини и Сантос, как видно, честно отрабатывают свой хлеб.

Двое других ветеранов 58-го года – Вава и Диди – подались в поисках футбольного счастья за границу. Вава – один из бомбардиров «золотой сборной» – сначала продался в мадридский «Атлетико», затем сменил много клубов и городов. На его футболках красовались самые неожиданные эмблемы. В нынешнем году он играл в Мехико и в США. Соединенные Штаты, как известно, еще не занесены в футбольные лоции мира, но платят там долларами, которые, видно, устраивают Вава больше, чем задыхающееся в тисках инфляции тощее бразильское крузейро. Загало – друг и однокашник Вава – послал ему недавно письмо: «Старик, бросай людей смешить и гоняться за миллионами… Возвращайся, пока не забыл дорогу…»

В начале 1969 года Вава наконец вернулся. Он погрузнел, потяжелел, постарел. И поэтому никто из больших клубов не заинтересовался Львом кубков. Его пригласила к себе скромная «Португеза». Вава привез с собой горькое разочарование. Хотя в американских командах ему платили 1200 долларов в месяц, привезти в Бразилию удалось совсем немного: несколько сотен долларов. При чиной тому – свирепые налоги в США, как жаловался Вава, безумная дороговизна.

Диди – Черный принц, знаменитый изобретатель «сухого листа» – тренирует сейчас сборную Перу, готовя ее к финальным играм чемпионата мира в Мехико. Питомцы «би-кампеона» добились блестящего успеха в отборочных играх, обыграв не только скромную команду Боливии, но и фаворитов группы аргентинцев, которые остались за бортом. После этого Диди был объявлен в стране национальным героем, а правительство выделило ему щедрую премию. Это тем более справедливо, что в ходе подготовки национальной команды Диди отказался от высокого гонорара, стремясь доказать, что работает, так сказать, не за страх, а за совесть. По окончании отборочных игр в своей группе Диди довольно смело высказал прогноз относительно финальных матчей в столице Мексики. По его мнению, европейцам, кроме Англии, трудно будет рассчитывать на призовые места. Основная борьба, сказал Диди, развернется между командами Мексики, Бразилии, Англии и… – к черту скромность! – Перу.

Кончил играть, но не ушел из большого футбола левый край «золотой сборной» 58-го года Загало. Почти все эти годы он играл в «Ботафого», оспаривающем у «Сантоса» право считаться лучшим клубом Бразилии. И два года назад Загало превратился из игрока в тренера, после чего обоснованность претензий «Ботафого» заметно возросла. Во всяком случае, под руководством Загало за два года (1967–1968) команда из всех чемпионатов и турниров дома и за рубежом, в которых принимала участие, проиграла только один.

Интервьюируя Загало, я попросил его рассказать, в чем он видит основное отличие футбола 58-го года от футбола наших дней. По его мнению, наиболее характерной тенденцией в развитии тактики игры является посте пенное и необратимое исчезновение игровой специализации.

– Когда я пытался оттягиваться на помощь защитникам, – сказал Загало, – тренеры кричали на меня. Когда Нилтон Сантос на свой страх и риск рвался вперед, пытаясь помочь форвардам, создать численный перевес на подступах к штрафной площадке противника, ему угрожали скамейкой запасных. А сегодня защитники забивают голы, крайние нападающие участвуют в обороне, и никто не видит в этом ничего преступного. Сегодня каждый игрок должен уметь делать все. И в сложных ситуациях, когда все нападают, все защищаются, когда в опасной зоне близ ворот скапливается большое количество игроков, решающую роль играет индивидуальное мастерство футболистов. В этом у нас, бразильцев, всегда будет небольшое преимущество перед нашими соперниками.

Итак, мы рассказали обо всех героях «золотой сборной», за исключением двоих. Судьбы этих последних, этих двух самых знаменитых форвардов Бразилии, двух футбольных гениев, находятся на противоположных полюсах. Между этими полюсами пролегли извилистые пути всех профессионалов бразильского футбола…

Речь идет о Пеле и Гарринче.

Из книги Мужчина и женщина: искусство любви автора Еникеева Диля

Из книги 200 школ боевых искусств Востока и Запада: Традиционные и современные боевые единоборства Востока и Запада. автора Тарас Анатолий Ефимович

ЗОЛОТОЙ ЦВЕТОК Школа китайского ушу, существующая в Санкт-Петербурге. Ее возглавляет Иван Горбачев, который несколько лет учился в Китае у мастеров «внутреннего направления» (нэй-цзя). Он является одним из немногих отечественных специалистов, владеющих Тайцзи-цюань

Из книги Право на гол автора Блохин Олег Владимирович

КИМ-КЕ (Золотой петух) Оригинальный вьетнамский стиль рукопашного боя, который создал в конце XVIII века один из предводителей грандиозного восстания тэйшо-нов (1773-1802 гг.), мастер Нгуэн Лы. Этот стиль родился в результате наблюдений за петушиными боями, чрезвычайно

Из книги Вечная тайна футбола автора Якушин Михаил Иосифович

Сезон хрустально-золотой Во время контрольных матчей на тоге мы видели игры почти всех команд высшей лиги. Прикидывали, какие из них будут бороться за медали. Хорошие игроки были в «Арарате», ЦСКА, московском «Динамо». Эти клубы неплохо выглядели на поле в тренировочных

Из книги Пеле, Гарринча, футбол… автора Фесуненко Игорь Сергеевич

«Золотой мяч» Известие о том, что я победил в традиционном конкурсе французского еженедельника «Франс-футбол», пришло ко мне в канун 1976 года довольно неожиданно. В тот вечер я принимал участие в предновогодней телевизионной передаче. И вот ведущий, вероятно, решив

Из книги Красно-синий – самый сильный! автора Целых Денис

В поход за «Золотой богиней» Вряд ли найдется в мире такой любитель футбола, который бы не слышал о знаменитом бразильском стадионе-гиганте «Маракане». По официальным данным, он может вместить 220 000 зрителей. Никогда, однако, его трибуны не заполнялись еще до отказа.

Из книги Грязный футбол автора Дрейкопф Марсель

Книга судеб «Золотой сборной» Вечером 6 ноября 1968 года жизнь в Бразилии остановилась. Замерло сумасшедшее уличное движение на улицах Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу. Опустели магазины. Закрылись раньше срока булочные и аптеки… К экранам телевизоров и транзисторным

Из книги 100 великих спортивных достижений автора Малов Владимир Игоревич

Золотой матч не в пользу армейцев Кто кого: ЦСКА или «Локо»? Валерий Газзаев и Юрий Семин целый сезон вели свои команды к высшим наградам российского чемпионата. И вот судьба свела их в решающей битве, в которой весьма проблематично было угадать имя счастливчика.Насколько

Из книги «Рубин» – чемпион! автора Гаврилов Сергей Львович

Из книги 100 великих спортсменов [с иллюстрациями] автора Малов Владимир Игоревич

Золотой эспадрон Виктора Сидяка Советский фехтовальщик Виктор Сидяк завоевывал золотые олимпийские медали с 1968 по 1980 год. Побеждать на четырех Олимпиадах подряд удавалось лишь нескольким спортсменам в разных видах спорта, и Сидяк в их числе. Кроме того, Сидяк –

Из книги Пеле, Гарринча, футбол-2 автора Фесуненко Игорь Сергеевич

Золотой капитан 16 марта матчем с «Локомотивом» «Рубин» откроет новый сезон. Перед стартом в чемпионате премьер-лиги мы попросили высказать свое мнение о шансах казанцев нового капитана клуба Сергея Семака (интервью состоялось перед вылетом «Рубина» на последний

Из книги Больше, чем футбол. Правдивая история: взгляд изнутри на спорт №1 автора Алешин Владимир Владимирович

Второй «золотой» праздник За несколько дней до отлета в Милан на последний матч группового турнира Лиги чемпионов с «Интером» в одном из лучших казанских отелей «Корстон» (к слову, любимое место обитания столичного «Спартака») прошла торжественная церемония

Из книги Криштиану Роналду. Одержимый совершенством автора Кайоли Лука

Золотой танец на льду Мужское и женское одиночное фигурное катание, как и парное, впервые было включено в олимпийскую программу еще в 1908 году, на играх, проходивших в Лондоне. Но первое появление на летней Олимпиаде спортсменов-фигуристов вызвало много споров - правильно

Из книги автора

ШЕСТЬ ШАГОВ К «ЗОЛОТОЙ БОГИНЕ» 1Бразилия - Чехословакия, 4:1.Гвадалахара, 3 июня 1970 года, 80 тысяч зрителей.Судья Рамом Баррето (Уругвай).Бразилия: Феликс, Карлос Альберто, Брито, Пиаза, Эвералдо, Клодоалдо, Жерсон (Пауло Сезар - 73), Ривелино, Жаирзиньо, Тостао,

ПЕЛЕ - КОРОЛЬ, НЕ СПОРЮ, НО ГАРРИНЧА ТОГДА - ФУТБОЛЬНЫЙ ДЖОКЕР ПРИ ГОЛОМ КОРОЛЕ!

Вспоминая неосознанных Мастеров Футбола, может быть Мы сможем сделать осознанные выводы для себя?!

НАДПИСЬ НА НАДГРОБИИ:

«Здесь покоится с миром тот, кто был радостью народа».

В имени птичка.

Трудно было представить, что родившийся в нищей многодетной бразильской семьей мальчик с целым сонмом врожденных заболеваний - косоглазием, деформацией позвоночника, смещением костей таза - станет футбольной легендой. Звали героя Мануэл Франсиско дос Сантос. Гарринча - прозвище, которое ему дала родная сестра за любовь к ловле одноименных крошечных редких птиц, обитающих недалеко от дома. Манэ великолепно мог имитировать их радостное воркование. А кличка приклеилась к нему вместо настоящего имени на всю жизнь.

Однако в Бразилии много юных виртузов, но нужно еще и исключительное везение, чтобы попасть в профессиональный клуб. Дело в том, что в Бразилии Маноэлов до Сантосов было наверно несколько десятков тысяч, в том числе были они и на фабрике Гарринчи. Чтобы отличиться он придумал себе второе имя: красивое итальянское Франциско. Вскоре он получил приглашение играть в команде соседнего городка, но не согласился. Он подумал, что это был бы обмен "шила на мыло" и остался в Пау-Гранде. И был прав. Вскоре к друзьям в этот городок приехал игрок запасного состава столичного клуба "Ботафого" Арати. Его пригласили судить воскресный матч двух команд, в котором участвовал Гарринча. Игра молодого форварда так впечатлила бывалого игрока, что он немедленно повез Маноэля в столицу. Там Арати занял у друзей денег, купил Гарринче бутсы, форму и повел на тренировку. https://youtu.be/_qzL0H0eBGk

Ее проводил известный тренер Жентил Кардозо. Тренировка уже подходила к концу, когда он вспомнил о парне. - Давай его сюда! - крикнул он Арати. Когда Мане вышел на поле трибуны болельщиков (на тренировках крупных клубов в Бразилии всегда присутствуют болельщики) разразились гомерическим хохотом. Да и сам тренер отвернулся, пряча улыбку. Этот провинциальный увалень напоминал кого угодно, но только не футболиста. Одна нога у него была сантиметров на 20 короче другой и чтобы удержаться на ходу, он должен был выгибать более длинную ногу вперед. (Врачи предупредили родителей будущей звезды, что Маноэль вряд ли сможет ходить без помощи костылей, ведь даже после сложной операции правая нога оставалась короче левой на шесть сантиметров. Но, к счастью, прогнозы докторов не подтвердились. Желание играть в футбол было сильнее хромоты.)

«Да ты, верно, спятил, Арати! Кого ты с собой притащил? У нас профессиональный клуб, а не приют для инвалидов» - жестко сказал тренер, но еще раз посмотрев в испуганные глаза стоявшего у кромки поля кривоногого паренька, сменил гнев на милость: «Ладно, черт с ним, пусть покажет, на что он способен, раз приехал, - нахмурившись, спросил парня: Ты где привык играть? - Где угодно, но только не в воротах. Но люблю на правом краю. Тренер подумал немного и сказал: Проверь-ка его, Нилтон!

Слова Жентила означали смертный приговор. "Проверять" Гарринчу должен был штатный левый защитник сборной страны, лидер "Ботафого", Нилтон Сантос. Впрочем, Мане это особенно не взволновало. Он не знал этого игрока в лицо, потому что сборная страны, по правде говоря, в Пау-Гранде не заглядывала. Дойдя до правого фланга команды запасных Гарринча вздохнул и вдруг увидел летящий к нему мяч и выбежавшего игрока.

То, что случилось дальше все, кто находился на стадионе в тот день запомнили на всю жизнь. Гарринча получил мяч, сделал пару обманных движений и послал мяч между ног опешившему Нилтону. Известный защитник попытался преследовать игрока противника, но потерял равновесие и упал. Все, кто находился на стадионе, разразились гомерическим хохотом. Но только Гарринча продолжал вытворять с защитниками противника черт знает что. Вслед за этим вся команда стала играть на новичка. А он продолжал творить чудеса, несколько раз обвел Сантоса, умудрялся накручивать защитников оптом и в розницу, а потом после каскада финтов забил неотразимый гол.

После тренировки в раздевалке все шутили и смеялись, вспоминая Нилтона Сантоса с подранными ногами. А массажист шепнул смущенному Маноэлю: Да ты хоть знаешь, кого ты превратил в клоуна? Это же Нилтон! Ты понимаешь, Нил-тон! Да если он на тебя обиделся, можешь спокойно идти домой: без его согласия в клуб даже прачку не возьмут. Не говоря уже об игроке. Маноэль пожал плечами: Разве я знал? Там, в Пау-Гранде, я всегда мотаю одного Жоана, и он никогда не обижается.

Но Нилтон Сантос не обиделся. После матча обескураженный Нильтон Сантос произнес: «Если этот малый окажется в другом клубе, я не смогу спокойно спать. Если же он закрепится у нас, тогда не будут спать защитники других клубов». На что не менее потрясенный увиденным тренер остроумно заметил: «Похоже, Нильтон, ты стал разбираться в футболе». Тогда к его слову прислушивались и Гарринчу в команду взяли. По сей день Нилтон гордится тем, что стал первым протеже Гарринчи.

Так началась футбольная карьера "Радости Народа", игрока, который проводил в неистовство ведущие стадионы мира и на 15 лет стал горем тех, кому случалось выходить на левом краю обороны против Гарринчи. А, пока, алкоголь не употребляет, тренировки занимают все свободное время.

Да, его взлет не был также стремителен как у Пеле. Тот в 17 лет стал чемпионом мира, а Гарринча только в 24 попал на ее скамейку. Первые два матча чемпионата мира в Швеции Мане просидел на скамейке запасных. И только в третьем матче против команды СССР под давлением лидеров команды тренер сборной Висенте Фиола уступил: на поле вышли два негра, два самых талантливых игрока Бразилии за всю историю Гарринча и Пеле. Противника бразильцы опасались. Они знали, что Гавриил Дмитриевич Качалин привил нашей сборной тех времен строгий, академичный стиль игры. В нашей команде были блестящие исполнители: Нетто, Яшин, Иванов, Войнов и другие. Через 2 года эта команда станет первым чемпионом Европы.

Но тогда, в 1958 году Гарринча в первые три минуты матча разорвал оборону противника. На 15 секунде Диди посылает мяч Гарринче, тот на правом фланге атаки дважды подряд обыгрывает несчастного левого защитника Кузнецова, затем еще двоих: Войнова и Крижевского, которые бросились на помощь, и пушечным ударом попал в штангу. Спустя всего несколько секунд Гарринча вторично проходит по краю, навешивает в штрафную и Пеле попадает в штангу! Но правый край нападения бразильцев не отчаялся, даже наоборот: на 3 минуте матча в ворота Яшина влетает мяч, который забит с новой подачи Гарринчи. Этот чемпионат мира так и закончился на мажорной для бразильцев ноте. Они выиграли мундиаль, а молодые Гарринча и Пеле стали одними из лучших в составе чемпионов.

В первый раз он женился в 19 лет. Наир работала с ним на фабрике в одном цехе. Невесте едва исполнилось шестнадцать. Пышной свадьбы молодожены, уже ждавшие первенца, не устраивали, а лишь обвенчались в местной церкви. В браке с Наир у футболиста родилось восемь дочерей! В 1960-х годах они развелись, а в марте 1973 года Наир умерла, после чего Гарринча забрал пятерых младших дочерей в свою новую семью. Второй, и последней, женой футболиста была известная в ту пору певица Элза Суарес, родившая ему троих дочерей. Вместе они прожили 15 лет. Кроме 11 своих детей (все — дочери!), у Гарринчи было, по крайней мере, еще трое внебрачных, признанных самим футболистом.

По одной из легенд, перед чемпионатом мира 1958 года в Швеции руководство бразильской сборной решило весьма оригинальным способом повысить настроение своим футболистам и пригласило на базу целый отряд проституток. Юный Пеле от услуг жриц любви отказался, мотивируя это тем, что в Бразилии его ждет девушка. Тогда Гарринча ничтоже сумняшеся подошел к тренеру и спросил: «Мистер, Пеле ведь отказался от проститутки? Можно мне использовать сразу двоих?»

Четыре года с чемпионата мира 1958 года и до чемпионата 1962 года прошли для Гарринчи неплохо как с футбольной стороны жизни, так и в личной жизни. Именно в этот отрезок он познакомился со своей второй женой: Элзой Суарес. В шестидесятых годах, когда Гарринча был уже очень популярным футболистом, на подмостках бразильской эстрады расцвела слава молодой певицы, мулатки, исполнительницы бразильской самбы Элзы Суарес. На карнавалах известная школа самбы "Мангейра" с Элзой во главе выигрывала немало призов. Ее песни "Красавица кариока", "Независимая молодежь" и другие любили все. Они звучали с пластинок, их исполняли по радио. Их пели на улицах, на пляжах, в ресторанах и кафе.

В одной из игр чемпионата Бразилии Гарринча впервые показал то, что сейчас называют fair play. Защитник команды-соперницы, поскользнувшись, упал и подвернул ногу. Гарринча, выходивший один на один с вратарем, увидел падение и выбил мяч в аут. В 1962 году во время игры травмирует мениск. С этого момента Манэ выходит на поле только после двойной дозы обезболивающего.

На чемпионат мира 1962 года 28-летний Гарринча приехал игроком, который считался вторым лидером команды после Пеле. Но так сложилось, что Пеле так на чемпионате по существу и не сыграл: В самом начале чемпионата Пеле получил травму. Специалисты тут же решили, что для бразильцев все кончено. Но это было не так. Сборную за собой повели Гарринча и Амарилдо. Первый пасовал, а второй забивал. Эта команда показывала фантастический футбол и в финале камня на камне не оставили от сильной сборной Чехословакии. Счет 4:1 в финале с этой командой доказывал, что бразильцы и без Пеле - сильнейшая команда мира и по игре завоевала вторично золотую богиню Нике. Много дней в Бразилии шли празднества по этому поводу.

Но не все так безоблачно было для Гарринчи. Стоит сказать, что руководство клуба платило ему лишь одну пятую цены этого футболиста. Руководители просто приходили в хибару к футболисту, дарили его семье подарки и подписывали новый контракт. Гарринча никогда не требовал больше, чем было указано в документе. Первый раз Гарринча изменил этому порядку в 1963 году. Вот что рассказывает об этом бразильский журнал "Плакар". "1963 год. Уже, будучи дважды чемпионом мира, Гарринча, следуя советам Элзы Суарес, впервые при возобновлении контракта с "Ботафого" попросил более высокую зарплату. Раньше он всегда подписывал чистый бланк контракта, получая затем лишь половину среднего заработка футболистов "остальных баранов", как говорил Гарринча" "Ботафого". Патронат клуба с раздражением встретил справедливое требование популярного футболиста по достоинству оценить его мастерство. Новый контракт, подписанный спустя 4 месяца, составили при непосредственном вмешательстве банкира Жозе Магальяэса Линса, ценившего талант Гарринчи и изредка покровительствовавшего ему.

Зарабатывать он умел только футболом, поэтому частенько оставался без гроша — раздавал или просто дарил тысячи и тысячи крузейро своим многочисленным друзьям, а то и просто случайным знакомым. Не глядя, выкладывал на стол пачки денег с палец толщиной, чтобы оплатить очередной шумный кутеж в ресторане. Душа у него была широкой, как футбольное поле. И многие этим пользовались.

Гарринча в душе всегда оставался мальчишкой. И порой повторял на поле тоже, что делал на пустырях в Пау-Гранде. Можно вспомнить случай, который произошел во время товарищеского матча со сборной Коста-Рики. Матч завершался, а все еще держался счет 1:1. И тут Гарринча подбирает мяч на своей половине поля и начинает сольный проход. По пути к воротам он обыграл всех игроков противника, вышел один на один с вратарем: и замер с мячом. После этого он снова обыграл защитников и снова не ударил. Еще серия финтов, около кромки поля бушует тренер сборной, а Гарринча еще раз всех обыгрывает и снова не бьет. И лишь с четвертого раза он посылает мяч между ног вратаря. После игры на вопрос, почему он сразу не бил, ответил: "А просто вратарь не хотел хоть чуть-чуть расставить ноги".

Но после первенства мира начались первые проблемы. Мане должен был ехать в турне своего клуба по Европе, но врачи категорически запрещали ему это делать. "У тебя больное колено, если ты сыграешь, то загубишь свое здоровье и карьеру",- говорили они. Но великий игрок не послушал. Во многом этот переломный момент его карьеры, который сменил мажор на минор вина руководства клуба. Оно поставило руководство: или ты поедешь в турне, или уйдешь из клуба. Гарринча не смог расстаться с клубом, который подстроил ему столько подлостей в нелегкой судьбе этого игрока.

Уход из "Ботафого". Конец.

После этого турне колено Гарринчи разболелось не на шутку. Он и во время поездки играл на одних обезболивающих, но после него не помогали даже они. Пол-года он не играл футбол, а только лечился. Отношения Гарринчи с руководством клуба резко ухудшились и вскоре он перешел в другой клуб. Руководство команды надеялось, что приход би-кампеона поможет команде выиграть чемпионат своего штата, но эти надежды не оправдались. Гарринча так и не смог заиграть в этой команде и его продали.

Долго скитался Мане по футбольной переферии Бразилии. Играл даже в 3 дивизионе. Ездил в Колумбию, но нигде не задерживался. Он считал, что вскоре он снова вернется на Маракану. И это наконец произошло. Гарринчу взяли в команду "Фламенго"! 100 тысяч болельщиков приветствовали его на первой игре в новой команде. Но опять он не смог показать достойной игры. Еще в первом тайме его заменили, и больше в составе клуба он на поле не появлялся. Он стал тренером одной из команд, но не задержался и тут. Его хитроумные финты не мог повторить не один бразильский пацан, а учить командной игре он не умел. Опять он ушел и снова стал искать место работы. К сожалению он не мог ничего делать, кроме как играть в футбол. Семью тянула на себе его жена Эльза Суарес, которая в то время стала очень известной исполнительницей самбы. Гарринча начал пить.

Следующие несколько лет прошли в безуспешных поисках сколько-нибудь сносного футбольного пристанища. И в декабре 1973-го на главном стадионе Бразилии «Маракане» в присутствии 131 тысячи зрителей состоялся прощальный матч Гарринчи, в котором, кстати, играл и бывший киевский динамовец Владимир Онищенко. После свистка, возвестившего, что Гарринча покидает поле, он заплакал и ушел в подтрибунное помещение. Средства, собранные за игру, позволили Манэ погасить часть своих долгов и исполнить супружеский долг перед женами, заплатив за учебу детей, аренду за дом для проживания и погасив траты за мелкий бизнес, позволяющий экс-супругам сводить концы с концами. Оставшиеся у самого Манэ от раздачи слонов деньги быстро закончились. И после очередного сердечного приступа он попал в больницу, где знакомится с новой женой, родившей ему дочь, ставшей четырнадцатым ребенком Гарринчи от разных женщин. При этом приступы болезней в новом браке только участились.

На этом футбол для великого игрока закончился. Вскоре Бразилия забыла про Гарринчу, футболиста, вошедшего в десятку лучших полевых игроков ХХ века по версии ФИФА! А вспомнила, когда было уже слишком поздно. Свое 40-летие он отметил дома в непривычном одиночестве. За столом сидели только он и Элза. Друзья, которых он ждал, не пришли и даже не позвонили. Они тоже о нем забыли. Спасение Гарринча искал в алкоголе. В конце концов доведенная до отчаяния Элза поставила вопрос ребром: либо семья, либо бутылка. «Нет у меня сил, чтобы бросить пить», — обреченно прошептал Манэ в ответ. Через несколько дней Элза подала на развод.

Одинокий и всеми забытый Гарринча так и не смог преодолеть пристрастие к спиртному. В последние два года своей жизни он шесть раз попадал в клинику с диагнозом острый алкоголизм... Умер великий футболист в 1983 году в нищите от проблем с печенью, связанных с алкоголизмом. На похороны футбольного кумира пришли около 300 тысяч человек...

но не было только НИ ОДНОГО из его партнеров по «золотой» сборной Бразилии.

Уже потом Пеле оправдывался, что боится покойников и старается не участвовать в таких печальных церемониях. Еще Король футбола сказал, что Гарринча, дескать, никогда, собственно, и не был его другом. И это тот самый Пеле, который именно Гарринче дал первому подержать Золотую богиню Нике после победы бразильцев на ЧМ-1958 года.

В октябре 1995 года в продаже появилась 536-страничная книга писателя и публициста Руи Кастро «Одинокая звезда: бразилец, которого зовут Гарринча». Правда, поначалу на полках магазинов она долго не задержалась, поскольку дочери футболиста подали на автора в суд. Родных и близких игрока не столько шокировало своеобразное трактование взлетов и падений Гарринчи, сколько описание некоторых интимных подробностей (мужское достоинство в 25 см) и возможностей (десять раз за ночь). Семья футболиста сочла демонстрацию подобной осведомленности неуместной.

Впрочем, ответственные лица в суде Рио-де-Жанейро с интересом ознакомились с биографией Гарринчи и предпочли отклонить иск, заявив, что опубликованная в книге информация не оскорбляет футболиста, а наоборот, делает ему комплимент. В интервью газете Globo судья Жоао Веби Диб утверждал буквально следующее: «Оскорбить этим нельзя — такие данные являются гордостью любого бразильца».

ИГРАЛ КАК БОГ, А УМЕР КАК БРОДЯГА...

Величайшие футболисты: Гарринча (Garrincha)

Король и воробей. Пеле и Гарринча - герои футбола.

А вот четыре фрагмента юного футболиста, в которого и я кое-что вложил...

https://youtu.be/vLXV1A5V1xs?list=PLdCE71wFENeh_3_lJG5LKEkspGz7FzV_o

...Для бразильцев, помешанных на футболе, проводы игрока превратились в общенациональное траурное мероприятие. За гробом, обернутом флагами страны и клуба Ботофаго, шествовало свыше трех сотен тысяч человек, которая сопровождала процессию до самого кладбище в родной деревушке Пау-Гранди. На могильном камне высечена надпись:

"Здесь лежит тот, кто был радость для народа - Манэ Гарринча"

и всегда свежие цветы.

C ЛЮБОВЬЮ, ДИМЕДРОЛ!

Обновлен 08 апр 2019 . Создан 20 июн 2013

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Игорь Сергеевич Фесуненко

Пеле, Гарринча, футбол…

Является ли бразильский футбол лучшим в мире?

Известный бразильский тренер и журналист Жоан Салданья (слева) беседует с Игорем Фесуненко.

Жоан Салданья, Сентябрь 1969 г.

По правде сказать, мы, бразильцы, считаем, что это именно так и есть. Увы, проблема заключается в том, что англичане, итальянцы, венгры, аргентинцы и, возможно, советские болельщики точно так же оценивают футбол в своих странах. В этом противоречии нет ничего плохого. Благодаря такому образу мыслей все стремятся совершенствоваться, а это идет только на пользу футболу.

А является ли бразильский футбол своеобразным, отличающимся от футбола иных стран? Да. Безусловно. В принципе, каждая страна имеет свой особый футбол, даже в том случае, когда она пользуется общепринятыми тактическими системами. Здесь происходит то же самое, что мы видим в музыке: ноты одинаковы, инструментовка оркестра тоже одинакова, но каждая страна имеет свою собственную национальную музыку. Футбол каждой страны также имеет свои национальные особенности.

Однако отличие бразильского футбола от футбола иных стран определяется не только этим важнейшим принципом. Но также и тем, что мы располагаем рядом условий, которых нет или пока нет в других странах.

Каковы они?

Прежде всего, футбол в Бразилии – это не просто разновидность народного искусства. Это нечто гораздо больше: народная страсть. В Англии, например, очень любят футбол. Но наряду с этим любят и регби, и крикет, и другие виды спорта. В Бразилии же хотя и практикуются иные, кроме футбола, виды спорта, но их уделом являются маленькие и пустые стадионы.

Именно из-за этой страсти к футболу стадион «Маракана» строился в расчете на 200 тысяч зрителей. «Морумби» в Сан-Паулу, вступающий в строй в нынешнем году, будет вмещать 180 тысяч болельщиков. В Порту-Алегри футбольный клуб этого штата «Интернационал» выстроил стадион на 110 тысяч зрителей, «Минейран» в штате Минас-Жерайс вмещает 130 тысяч человек.

А в Аракажу – маленьком городке на северо-востоке страны с двухсоттысячным населением, городке, изолированном от других городов и населенных пунктов, – построили стадион на 50 тысяч болельщиков, и на празднике открытия громадное количество желающих не смогло попасть на трибуны.

Но, вероятно, самый любопытный курьез, который демонстрирует, до чего дошла в Бразилии страсть к футболу, имел место в моей провинции, в Рио-Гранде-ду-Сул, в городке Эрешим, который поставил мировой «рекорд». Дело было так. В соседнем городке Пассо Фундо осмелились расширить имевшийся там стадион. Почтенные граждане Эрешима почувствовали себя возмущенными, это был вызов, черт возьми!… Собрались почтенные отцы города, болельщики, игроки и организовали кампанию по сбору средств на строительство самого крупного… на севере Рио-Гранде-ду-Сул стадиона! В ходе этой кампании была даже продана вставная челюсть какой-то бабушки. Но стадион был выстроен! 45 тысяч зрите лей смогут с его трибун любоваться любимым футболом. Нужно только учесть, что население городка Эрешим составляет где-то около 30 тысяч жителей. И что поблизости Эрешима нет иных населенных пунктов. Самый ближайший находится примерно в шести часах езды на достаточно быстром автомобиле…

Честное слово, я не знаю другой страны, где бы люди так увлекались футболом! А ведь я побывал в 62 странах…

На втором месте я поставил бы климатические и географические условия нашей страны, облегчающие занятие футболом. Мы можем играть в футбол круглый год. От января до декабря. Наши географические, климатические условия исключительно благоприятны для физического развития игроков. Их мускулы гибки, а разогрев мышц происходит в нашем климате сам по себе…

В-третьих, я хотел бы отметить, что наши игроки начинают играть в футбол очень рано… Вообще бразильский ребенок по своему развитию, по условиям жизни взрослеет очень быстро. Наш мальчишка уже в пятнадцать лет сталкивается с заботами взрослых людей. А в Европе пятнадцатилетний мальчишка носит еще короткие штанишки и ходит в школ/. Разумеется, это имеет и положительные и отрицательные последствия.

Воспитание нашего игрока, его формирование рождает все мыслимые пороки и добродетели. Когда он приходит в клуб, часто бывает уже невозможно изменить его. Можно наверняка утверждать, что иногда наши лучшие «звезды» теряют гол потому, что предпочитают ему красивый игровой трюк. Не знаю, хорошо это или плохо. Гарринча был именно таким. Правильно ли было бы пытаться переделать его?

Таков и Пеле. Он наслаждается возможностью сделать гол как можно более красивым, даже если из-за этого он иногда теряет голевую ситуацию. А вот Тостао – этот уже иной. Он играет просто, обладает удивительным чувством коллективизма и тоже является выдающимся игроком. Я был тренером Гарринчи много лет в «Ботафого» и решил, что лучше всего – не пытаться перевоспитывать его. И я не раскаиваюсь в этом. Я пытался понять его, использовать его как партизана, помогающего регулярной, хорошо организованной воинской части, партизана, который действует путями и методами своими собственными, отличными от других, но тоже полезными и нужными.

Возможно, я недостаточно беспристрастен для того, чтобы объективно говорить о футболе, в который я влюблен беззаветно. Я могу совершить много ошибок в оценках. Отсюда – важность работы Игоря Фесуненко, который изучает наш футбол, наши ошибки и наши достижения, с большим интересом и увлечением. Фесуненко – наблюдатель более спокойный, чем мы, и поэтому он может нам весьма помочь своей работой. Надеюсь, что она будет пользоваться заслуженным успехом.

Одна, но пламенная страсть (вместо введения)

О том, что такое бразильский футбол и какое место занимает он в жизни этой страны, хорошо сказала однажды бразильская «А газета», прокомментировавшая выступление своих соотечественников на французском стадионе следующим образом: «Визит наших футбольных „звезд“ важен прежде всего потому, что благодаря им из 35 тысяч французов, присутствовавших на матче, по крайней мере 30 тысяч узнали наконец, что где-то существует страна, называемая Бразилией. Что касается остальных пяти тысяч, то они смогли обнаружить, что набедренная повязка уже не является в Бразилии самым элегантным и модным нарядом…»

Действительно, многие знают сегодня Бразилию прежде всего как страну футбола, где царствует великий, легендарный «король» Пеле… И следует признать, что эти представления не так уж далеки от действительности.

Вероятно, среди 90 миллионов бразильцев нет ни одного, который ни разу в жизни не ударил бы ногой по мячу. Любви, как известно, все возрасты покорны. Любви к футболу – тем более. В нынешнем году в Порту-Алегри состоялся уникальный матч ветеранов, самому младшему из которых было… 60 лет, а старшему – 84! Старики вышли на поле не шутки шутить: они поработали на славу, сыграв со счетом 3: 3.

Согласитесь, что шесть голов не всегда увидишь и в матчах молодых мастеров!

Впрочем, спортивные показатели резвых дедушек были перекрыты в другом, не менее необычном состязании, состоявшемся на противоположном конце Бразилии – в джунглях Амазонки. В поселке Сан-Маркос команда индейцев племени «шавантес» разгромила сборную столичных студентов, приехавших в этот район с научной экспедицией, со счетом 15:0. А незадолго до этого бравые шавантес повергли со счетом 4:1 команду своих духовных наставников: монахов из миссии салесианцев, обращающих индейцев в католическую веру и заодно шарящих по Амазонке в поисках нефти, руд и других полезных ископаемых.

Когда в штате Рио-де-Жанейро пришла пора отметить годовщину новой конституции, главной церемонией праздничных торжеств явился футбольный матч между командами, в которых играли депутаты двух соперничающих парламентских фракций. Сообщившая об этом накануне газета «Корайо да манья» не без ехидства писала: «Больше всего удовольствия от матча получат зрители, которые придут на стадион только для того, чтобы выяснить: сумеют ли почтенные депутаты на футбольном поле проявить себя еще хуже, чем в политике…»

Есть в штате Гуанабара маленький поселок Курупаити, в котором сейчас насчитывается 911 жителей. В течение долгих лет (никто из жителей уже не помнит, когда родился этот обычай) каждое воскресенье почти все население после утренней мессы отправляется на традиционный матч между двумя командами, носящими красивые имена: «Элита» и «Генриетта». С первой до последней минуты расставленные на улицах поселка громкоговорители обстоятельно сообщают обо всех перипетиях схватки. Это делается для того, чтобы за матчем могли следить те, кто не смог и никогда уже не сможет прийти на стадион. А таких в Курупаити не мало. Потому что все обитатели этого городка – и префект, и чистильщик ботинок, и… футболисты – неизлечимо больны. Курупаити является колонией прокаженных…

Да, страсть бразильцев к футболу трудно даже сравнить с чем бы то ни было. Вероятно, только в Бразилии возможен такой случай, как тот, что произошел в провинциальном городке Итауна в штате Минас-Жерайс. Префект Итауны объявил посредине недели выходной день: закрылись конторы, лавки и колледжи, замерла жизнь, и все это – для того, чтобы население города в полном составе смогло присутствовать на тренировке (а не на матче даже!) приехавшей в городок команды «Атлетико» из столицы штата.

Сердобольный начальник полиции Итауны предоставил по этому случаю краткосрочное увольнение всем заключенным городской тюрьмы, которые дружным строем отправились на стадион, а затем, преисполненные благодарности, возвратились в свои камеры.

Впрочем, посещение футбола арестантами явилось не только культмассовым мероприятием, но и, в известной степени, учебным семинаром по повышению квалификации: во многих бразильских тюрьмах существуют свои футбольные команды, участвующие в турнирах, проходящих столь же бурно, сколь и матчи на зеленых полях «Мараканы», «Пакаэмбу», «Минейрана» и других крупнейших бразильских стадионов. В крупнейшей латиноамериканской тюрьме «Карандиру» в Сан-Паулу разыгрывается даже свой собственный чемпионат между командами блоков и этажей. Говорят, что игровая дисциплина у фальшивомонетчиков и налетчиков гораздо выше, чем у профессионалов кожаного мяча, Это объясняется тем, что все игры в «Карандиру» судит убийца-рецидивист.

Его авторитет среди своих собратьев по заключению настолько высок, что ему никогда не приходилось во время судейства матчей прибегать к крайним мерам. К таким, например, какими воспользовался однажды один из арбитров, судивший матч в городке Корумба на границе с Боливией. Когда игроки попытались оспорить пенальти, непреклонный судья выхватил пистолет и открыл беглый огонь по своим оппонентам, покушавшимся на его авторитет. Один нарушитель футбольной дисциплины мгновенно скончался, другой получил тяжелые ранения, а сам блюститель спортивной этики, воспользовавшись замешательством очевидцев, вскочил на верного скакуна и был таков… Его так и не разыскали впоследствии, потому что ни зрители, ни футболисты не знали, кто он такой. Дело в том, что назначенный на матч судья не явился, и судьба встречи была доверена первому желающему, подвернувшемуся в этот момент под руку.

Ведь в Бразилии нет человека, который не знал бы футбольных правил!..

Любой бразилец с гордостью перечислит вам все официальные и неофициальные футбольные рекорды, принадлежащие его стране. Самым знаменитым из них является, конечно, рекорд, установленный Пеле: в 1958 году он стал самым молодым чемпионом мира в истории розыгрышей Кубка Жюля Риме, а четыре года спустя – самым молодым двукратным чемпионом мира.

Бразильцам принадлежит абсолютный «снайперский» рекорд футбола: по количеству голов, забитых одним игроком за всю свою жизнь. Таким чемпионом является легендарный Артур Фреденрайх, игравший в командах Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу 26 лет (с 1909 по 1935 год) и забивший за это время 1329 голов! В 1969 году Бразилия завоевала еще один футбольный рекорд: вратарь команды «Крузейро» (г. Белу-Оризонти) Раул сумел провести без единого гола 1027 минут игры – почти дюжину матчей! – подряд.

Учитывая особую важность футбола как средства пропаганды Бразилии за рубежом, министр иностранных дел этой страны Магальяэс Пинто организовал в 1967 году грандиозный завтрак, на котором встретились сотрудники МИД и ведущие футболисты во главе с Пеле. На этом завтраке было намечено ряд мер по оказанию помощи бразильским командам, выезжающим за пределы страны. Посольства и консульства Бразилии получили специальную директиву с требованием оказывать футболистам всемерную помощь.

Было решено также выдавать футболистам и тренерам во время их заграничных поездок голубые паспорта, предназначенные для лиц хотя и не обладающих статусом дипломата, но находящихся в официальной командировке.

Впрочем, и до получения этих директив бразильские дипломаты весьма ревностно помогали своим футбольным собратьям в выполнении их славных, но не всегда легких миссий. Лет пятнадцать назад, например, бразильский консул в Барселоне в знак протеста против ареста игроков «Ботафого», схваченных испанской полицией после грандиозной драки во время матча с хозяевами поля, явился в тюрьму и объявил себя за решеткой вместе с футболистами. Дипломат в тюрьме! Дело запахло нешуточным скандалом!

Спустя несколько часов местные блюстители порядка вынуждены были пробить отбой и выпустить бразильских футболистов на свободу.

Впрочем, далеко не всегда футбол пользуется такой беспредельной поддержкой со стороны властей. В 1966 году, например, после поражения на чемпионате мира в Англии, расцененного в стране как национальная катастрофа, как несмываемый позор, как черное пятно на добром имени Бразилии, в парламенте обсуждалась резолюция, предложенная, как говорится, «на полном серьезе» одним из депутатов, который потребовал проведения против руководителей Национальной конфедерации спорта военно-полицейского расследования.

Все эти факты, кажущиеся нам смешными или трогательными, анекдотическими или трагикомическими, никого не удивляют в Бразилии.

Потому что футбол стал в этой стране всепожирающей страстью, религией, радостью и любовью.

Торседорес – это болельщики. Это десятки тысяч страдальцев, ерзающих на трибунах, и миллионы мучеников, прильнувших к радиоприемникам и транзисторам. У каждой команды имеется своя торсида. Поэтому на каждом матче их присутствует две. Обе торсиды являются на стадион с флагами, оркестрами, петардами, ракетами, трещотками и занимают противоположные трибуны. С первой до последней минуты матча на стадионе происходит ни с чем не сравнимое вулканическое извержение страстей с грохотом петард, ревом глоток, треском ракет, громом барабанов, с развевающимися флагами, летящими вверх воздушными шарами, бенгальскими огнями и листовками.

Впрочем, для того чтобы получить более или менее полное представление о торсиде, нужно побывать на «Маракане» в день большого матча. Именно это мы и сделаем с вами в первой главе нашей книги, которая называется…

Восемьдесят восьмой «Фла – Флу»

Старожилы «Мараканы» утверждают, что этот матч был единственным в своем роде. Непревзойденным. Небывалым…

«Фла – Флу»! Матч «Фламенго» и «Флуминенсе» – извечных соперников, более полувека оспаривающих первенство Рио-де-Жанейро. Вечный спор, никогда никем не решенный…

15 июня 1969 года. Город просыпается и начинает готовиться к матчу. Издалека: из соседних городов и рабочих предместий Рио – выезжают автобусы и грузовики с болельщиками, торопящимися занять места на «архибанкаде». Радиостанция «Глобо» через каждые десять-пятнадцать минут, объявляет: «Через 9 часов 47 минут начнется „матч-классико“, который будет транслировать лучшая в мире бригада спортивных репортеров, возглавляемая лучшим „радиалистом“ Валдиром Амаралом. Вы получите такое же впечатление от нашего репортажа, как если бы вы находились у кромки футбольного поля! Смотрите „Фла-Флу“, слушая радио „Глобо“»!!!

В окнах домов, в автобусах, на тротуарах – всюду тысячи флагов: красно-черные знамена «Фламенго» и трехцветные – красно-зелено-белые – «Флуминенсе». С каждым часом, приближающим начало матча, движение в городе все больше и больше сосредоточивается в одном направлении: «Маракана». До матча еще два часа, но репортеры «Глобо», «Насиональ», «Континенталь» и других радиостанций, захлебываясь от восторга, сообщают радиослушателям о беспрецедентной пробке, медленно, но верно вспухающей на подступах к стадиону. Напоминают о печально знаменитых пробках во время великих матчей: 16 июля 1950 года – трагический финал первенства мира и матч «Фла – Флу» 1963 года, поставивший «рекорд публики». 177 656 человек уплатили в тот день за билеты. И тысяч двадцать-тридцать прошли бесплатно… Или ноябрьский матч 1968 года, когда после трехлетнего перерыва на «Маракане» появился «воскресший» Гарринча…

Я еду на матч уже целый час, и с каждым метром машина движется все медленнее и медленнее. Сплошная многокилометровая лента автобусов, «фольксвагенов», мотороллеров, «виллисов» растянулась от авениды Рио-Бранко до «Мараканы». Машины не едут и даже не ползут. Они стоят, изредка проталкиваясь на пять-семь метров вперед. Раздраженно гудят моторы, дым клубами подымается над площадью Бандейра, над которой с визгом пролетают электропоезда.

В одном из вагонов съежился на площадке Зе да Силва – каменщик из дальнего пригорода Кампо-Гранде. Он знает, что «Менго» победит, но тревога все же точит словно червь его сердце… Глухо стучит барабан в соседнем вагоне, переговариваются колеса, Зе едет смотреть свой «Менго»!

Рядом с моим автомобилем целая колонна набитых до отказа «фольксвагенов» с развевающимися из окошек трехцветными стягами. Это «Молодые Флу» – группа бесшабашных парней: артистов, певцов, журналистов, поклоняющихся флагу «Флуминенсе». Они обгоняют плетущихся по тротуару мулатов со стягами «Менго» в руках. Раздается обоюдный свист и улюлюканье: разминка голосовых связок накануне главной, решающей битвы, которая развернется на трибуне. До ворот стадиона остается метров двести. Это значит – около двадцати минут «езды». Невозмутимые контролеры тщательно проверяют документы и пропуска.

Матч начинается через час, а команды давно в раздевалках. Репортеры радиостанций взволнованно сообщают о том, что знаменитый идол торсиды «Менго» аргентинец Довал прошел врачебный осмотр и допущен к игре. «Глобо» сообщает, что группа торседорес «Менго» ведет переговоры с президентом стадиона (в Бразилии почти каждый начальник или шеф именуется президентом: так оно как-то посолиднее, не правда ли?) о том, чтобы был разрешен вынос на поле главного знамени «Фламенго». В судейской комнате знаменитый Армандо Маркес – бразильский арбитр № 1 – облачается в свою изящную форму из черного шелка. Около него в почтительно-выжидающей позе стоит массажист Зезинье. «Фла» и «Флу» в своих раздевалках заканчивают облачаться в доспехи, а массажист «Флу» Сантана, присев на корточки у края футбольного поля, сосредоточенно творит обряд «макумбы»: черный Сантана взывает к духам своих африканских предков с просьбой прийти на помощь в этот трудный для любимого «Флу» час.

Моя машина наконец-то вползает на забитую до отказа стоянку для прессы, гостей и дипломатов. Холл первого этажа – прохладный и длинный – забит вьющимися к лифтам очередями. Вертятся турникеты, контролеры отрывают талоны. Лифт бесшумно скользит вверх, раздвигается дверь, и в лицо ударяет волна грохота, света, красок: дверь лифта открывается прямо на самый верхний ярус «Мараканы», и весь стадион оказывается у ваших ног. 200 тысяч людей, спрессованных, страдающих, ревущих, размахивающих флагами, скандирующих лозунги. Где-то слева, утопая в красно-черном океане флагов «Менго», сидит, кусая губы, Зе да Силва, готовя свою ракету, которую он запустит в тот момент, когда «Менго» будет выходить на поле из туннеля (вторую ракету он запустит в тот момент, когда «Менго» забьет гол, а на третью ракету – чтобы ознаменовать победный финал матча – у Зе не хватило денег). Где-то справа сидят ребята из «Молодого Флу». Обе торсиды расположились на противоположных сторонах архибанкады – гигантского кольца трибуны, опоясывающей футбольное поле: так легче избежать кровопролития в тот момент, когда страсти начнут накаляться…

Армандо Маркес закончил массаж и отходит в угол маленькой судейской комнаты. Он выполняет свой традиционный ритуал: зажигает две свечи и приступает к молитве, заткнув уши руками от нестерпимого рева торсиды. Армандо просит всевышнего помочь ему выполнить свой долг: отсудить благополучно этот матч, который будет ой каким нелегким!… Всевышний, правда, далеко не всегда отвечает на эти призывы: однажды Армандо позволил себе удалить с поля Пеле. Это произошло в Сантосе, и бедному Армандо пришлось провести два часа в осажденной разъяренной торсидой раздевалке. Впрочем, не стоит сейчас вспоминать об этом! Тогда на стадионе присутствовало сколько?… Тысяч двадцать зрителей? Двадцать пять от силы… А сейчас – двести…

«Маракана» ахает и разражается первой канонадой: на футбольном поле появляется знамя «Менго». Его несут около сорока человек, потому что площадь флага – 210, прописью: двести десять квадратных метров! Слева, там, где сидит торсида «Менго», взвиваются ракеты, а справа яростно скандируют: «Кло-у-на-да! Кло-у-на-да!» Это «Флу».

Нарастает нервный грохот «батарей»: так называются оркестры торсид. Если это можно назвать оркестром – скопище барабанов, тамбуринов, атабакес, сурдос и тарелок, которые издают грохот, разрывающий барабанные перепонки.

И вот наконец настал великий момент: из тоннеля показываются игроки «Менго»…

Нет никакой возможности описать вихрь безумия, шквал восторгов, грохот петард и барабанов, вспышки ракет, рев глоток, свирепствующий слева от трибуны прессы: там расположилась торсида «красно-черных». Где-то в этом вулкане взорвалась маленькая ракета Зе. Он чуть было не пустил сгоряча и другую, но вовремя сдержался: надо быть бережливым!

Затем выходит «Флуминенсе», и волна безумия перемещается на правую сторону архибанкады. Но «Флу» имеет свой собственный обычай, свою традицию: вместе с ракетами, листовками в воздух взлетают десятки тысяч мешочков с рисовой пудрой, которая повисает над торсидой сплошной пеленой тумана. «Пудра из риса! Пудра из риса!» – ликующе вопит торсида…

Густой туман пудры полностью окутывает всю правую половину архибанкады. А ведь полиция, пытаясь воспрепятствовать этому, отобрала у «трехцветных» семьсот килограммов пудры! (Впоследствии она была распределена между обитательницами женских тюрем города.)

Размеренный голос диктора читает составы команд, и после каждого имени – взрывы восторга. А на поле в это время происходит вавилонское столпотворение: вместе с двумя командами выбежали, во-первых, несколько детишек, одетых в форму клубов. Это нечто вроде живых амулетов, приносящих счастье, то есть победу… Во-вторых, несколько девиц, готовящихся оспаривать через две недели звание «мисс Рио-де-Жанейро». Они полагают, что фотография в газете рядом с каким-нибудь из кумиров торсиды повысит их шансы в конкурсе… В-третьих, на поле выползают фотографы, репортеры, а также десятки людей без определенных занятий, считающих себя вправе толкаться посредине футбольного поля, мешать судье проводить жеребьевку, игрокам – разминаться, фотографам – щелкать затворами камер, а кандидаткам в «мисс» – демонстрировать свои ослепительные прелести.

В десятый раз репортеры по радио повторяют составы команд, напоминают статистику побед и поражений каждого клуба. Над архибанкадой кружится маленький самолет, сыплющий листовки с рекламой каких-то телевизоров. За стабилизатором самолета болтается призыв страховать свою жизнь в агентстве «Нитерой», которое никогда не спорит, а платит за все, что бы с вами ни стряслось.

Занимают свои места шесть мальчишек, одетых в синие тренировочные костюмы: мальчишки будут подавать мячи и еще получат за это счастье (подумать только: видеть в двух-трех шагах от себя Флавио! Довала! Самароне!) по окончании матча по шесть крузейро. Команды располагаются друг против друга, игроки занимают позиции, судья смотрит на секундомер, двести тысяч душ сжимаются на мгновение в комочек, двести тысяч сердец замирают и… звучит свисток. Судейская сирена возвещает начало восемьдесят восьмого «Фла – Флу»!

Первые мгновения матча идут при несмолкающем реве трибун и грохоте петард, затем шум стихает, но скрытое напряжение и волнение торсид прорывается в острые моменты. Удар «трехцветного» Флавио по воротам «Менго»! Рев торсиды «Флу» и суровое молчание на противоположной стороне архибанкады. Вратарь «красно-черных» Домингес взвивается, берет мяч, но неожиданно роняет его, чудом не упуская в сетку… Оглушительный свист «трехцветных». Однако в следующую секунду безумствует торсида «Менго»: «красно-черный» аргентинец Довал проходит по правому краю, подает в центр, и Арилсон резко бьет в нижний угол ворот. Вратарь «Флу» и сборной страны Феликс отбивает мяч на угловой.

Постепенно выявляется преимущество «Флуминенсе». И на поле, и на трибунах. Ветеран Домингес, защищавший некогда ворота сборной Испании и мадридского «Реала», сегодня явно не в форме. Столько раз он выручал «Фламенго» в трудные минуты, вселяя своей уверенностью и хладнокровием спокойствие в сердца «красно-черных». Сейчас его не узнать: он дважды отбивает легкие мячи на ногу противников. Тяжелое молчание повисло над торсидой «Менго», предчувствующей недобрую развязку. А «Флу» безумствует, скандируя нечто вроде «раз-два-три! Фламенгисты – слабаки!…»

На 11-й минуте матча сильно пробитый издали мяч летит прямо на Домингеса. Он наклоняется, чтобы надежно принять мяч на живот – «упаковать», как говорят бразильцы, но коварная «бола» отскакивает от его колена (или груди, отсюда, с трибуны, этого не заметишь) прямо на ногу нападающему «трехцветных» Лула. Он обводит Домингеса, делает прострел, и набежавший с правого фланга Уилтон посылает мяч в сетку ворот, умудрившись не промазать, несмотря на то, что в момент удара он находился почти на лицевой линии… 1:0!

Говорят, что для того, чтобы понять душу бразильца, нужно увидеть его в тот момент, когда в сетку футбольных ворот влетает мяч. Правая сторона архибанкады взрывается смерчем восторга. Новые пакеты рисовой пудры взвиваются над торсидой, новые ракеты, новые петарды грохочут с такой интенсивностью, как будто их завозили на архибанкаду на многотонных грузовиках. А левая сторона стадиона безмолвствует, охваченная горем… На трибуне прессы «красно-черные» и «трехцветные» не разделены барьерами и полицейскими кордонами. Справа от меня сидит, закрыв лицо руками, корреспондент «Жорнал до Бразил» – болельщик «Менго», чуть выше страдает его товарищ по несчастью драматург Диас Гомес. Слева бушует группа «трехцветных»: они размахивают флажками и поют гимн «Флуминенсе». Среди них, недовольно озираясь, строчит что-то в блокнот спортивный редактор «Ултимаора» Жасинто де Тормес: еще вчера он в одной из своих «хроник» возмущался тем, что на трибуне прессы слишком много посторонних! Действительно, здесь можно увидеть кого угодно: отставных депутатов и артисток ночных кабаков, содержанок и генеральских сынков, жокеев с ипподрома и королей подпольной лотереи, чиновников губернаторской канцелярии и героев сентиментальных теленовелл…

А матч продолжается. И какой матч! «Менго» не возьмешь голыми руками! «Менго» не сдается без боя. «Красно-черные» идут в атаку, и левая сторона архибанкады оживает, заглушая дружным свистом скандируемый «трехцветными» призыв: «Еще гол! Еще гол!» Сжавшись в комок, сидит Зе да Силва Он молится истерично и требовательно: «Господи! Сделай так, чтобы Домингес успокоился, а этот проклятый Лула сломал себе ногу!… Господи! Пусть Гальярдо промахнется, а наш Дионизио выйдет один на один. Я знаю, Дионизио забьет, только помоги ему, господи, освободи его от этого бандита, преступника Гальярдо! Сделай так, чтобы Гальярдо оступился. Господи, ты слышишь меня? Если ты сделаешь это, я поставлю большую свечу и буду ползти на коленях от ворот „Мараканы“ до платформы поезда!…»

А в эфире безумствуют репортеры. Большинство радиостанций Рио (а их в этом городе восемнадцать) транслирует матч. Каждая станция ведет репортаж целой бригадой: три человека работают в кабине – один ведет репортаж, второй комментирует время от времени ход игры, тактику команд, дает оценку игрокам, а третий анализирует и комментирует работу судьи и помощников. Помимо них, за воротами обеих команд имеется еще по одному репортеру, связанному прямым проводом со студией и комментирующему острые моменты у ворот. Вдоль лицевых линии расположились еще несколько «радиалистов», помогающих своим коллегам в кабине: если на поле возникнет драка, кто-то будет удален или заменен, они немедленно включаются в репортаж… Есть и специальные репортеры с портативными передатчиками, расположившиеся в иных стратегических точках стадиона: на трибунах, в подсобных помещениях, раздевалках. Поэтому в течение всего матча на радиослушателя обрушивается шквал информации не только футбольной, но и кулуарной: «В медицинский департамент только что доставлена женщина – торседора „Фламенго“ с острым приступом сердечной недостаточности…», «Финансовый департамент сообщает, что после проверки выручки, представленной десятью кассами, сумма сбора достигла шестисот тысяч крузейро. Окончательный результат будет сообщен через несколько минут – после подсчета выручки в двух остальных кассах…», «Ограждавший подступы к воротам отряд полиции вынужден был пустить в ход дубинки…», «Департамент транзита сообщает, что у автомашин, оставленных владельцами в неположенных местах, будут в качестве наказания спущены баллоны». Такое неудержимое стремление «оживить» репортаж о матче как можно большим количеством всевозможных экзотических подробностей вызвано яростной борьбой за слушателя, которую ведут радиостанции между собой. Каждый репортер заинтересован в том, чтобы за ходом сегодняшнего матча слушатель следил именно по его репортажу. В обстановке этой конкуренции, когда для достижения цели все средства хороши, происходят иногда курьезы, достойные пера юмориста. Например, такой случай: 29 июня 1968 года, когда сборная Бразилии играла в Варшаве, все репортажи, ведущиеся одновременно несколькими бразильскими станциями, вдруг оборвались вследствие какой-то технической неполадки. Эфир замолк, однако персонал радио Сан-Паулу не растерялся и… продолжил репортаж. Из студии, находящейся там же, в Сан-Паулу, какой-то бойкий комментатор, обладающий яркой фантазией, продолжал рассказывать о матче, как если бы он видел его своими глазами. Эта «радиолипа» продолжалась около трех минут. Взволнованные торседорес затаив дыхание слушали красочное описание рывков Жаирзиньо, финтов Тостао и головокружительных бросков вратаря Феликса. В ходе этого репортажа Ривелино чуть не забил гол, завершая стремительную комбинацию бразильцев… Три минуты спустя дефект был устранен и связь с Варшавой установлена. Репортер-«фантаст» в Сан-Паулу вздохнул с облегчением и вытер холодный пот со лба, узнав, что за эти минуты, пока он изобретал комбинации и распинался по поводу офсайдов и штрафных ударов, ни та, ни другая команда не забила голов.